"Мадам Камфри держалась молодцом, хотя и за косяк двери".(с)
В растрепанном полушубке,
В затасканном полуплатье
Плачет и тут же смеется,
С собою играет в прятки.
Звериным оскалом помечена,
А так – одуванчик пушистый,
Девственный, но не безгрешный,
Всегда ненавидевший и не любивший.
В зеркале не отражается
И, не стесняясь, стонет от боли.
Сама с собою вечно сражается
До самой последней капельки крови.
Грязь под ногтями, разводы на щеках,
Царапины, ссадины, шрамы и только.
Избита камнями – помечена Богом,
С душой человека в теле убогом.
Слепые глаза и уши не слышат,
Нема, обездвижена, но все еще дышит.
Пьет, веселится и просто живет,
Бьет в барабаны и снова в полет.
Падает наземь и врет ежечасно,
А кто не поймет, так это не важно.
В глухих переулках, в лабиринтах сознаний
Теряется, ищет, боится признаний.
В грязных одеждах и грязной душой,
Она продолжает оставаться собой.
В затасканном полуплатье
Плачет и тут же смеется,
С собою играет в прятки.
Звериным оскалом помечена,
А так – одуванчик пушистый,
Девственный, но не безгрешный,
Всегда ненавидевший и не любивший.
В зеркале не отражается
И, не стесняясь, стонет от боли.
Сама с собою вечно сражается
До самой последней капельки крови.
Грязь под ногтями, разводы на щеках,
Царапины, ссадины, шрамы и только.
Избита камнями – помечена Богом,
С душой человека в теле убогом.
Слепые глаза и уши не слышат,
Нема, обездвижена, но все еще дышит.
Пьет, веселится и просто живет,
Бьет в барабаны и снова в полет.
Падает наземь и врет ежечасно,
А кто не поймет, так это не важно.
В глухих переулках, в лабиринтах сознаний
Теряется, ищет, боится признаний.
В грязных одеждах и грязной душой,
Она продолжает оставаться собой.