"Мадам Камфри держалась молодцом, хотя и за косяк двери".(с)
Фэндом: ориджинал
Название: Брат
Автор: Yuzik88
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Рен/Джек, Грей/Алекс
Жанры: слэш, ангст, POV, драма
Предупреждения: изнасилование
Статус: закончен
Размер: миди
Описание: тяжело ли поверить в счастье? Обрести надежду, в которую никогда не верил? Тяжело ли изменить себя и признать свои ошибки? Тяжело... Но если этого не сделать рано или поздно, твоя "счастливая" жизнь может закончиться, даже не начавшись. Ты должен хотя бы попытаться...
Комментарии: не инцест! в начале и конце фика стихи - авторские
I.ГлаваI. Глава
Моя жизнь банальна и скучна… Наверное, у многих она такая… Просто я люблю об этом думать, и мои размышления иногда наводят меня на интересные мысли. Многие из тех, кто меня знают, считают, что я противопоставляю себя обществу, но это не так. Боже… Они же абсолютно ничего не понимают. Наше мировоззрение настолько различно, что я сомневаюсь, что мы когда-нибудь хоть в чем-то сойдемся. Со стороны это кажется простым размышлением подростка о жизни, но для меня – это правда. Однажды осознав которую, я уже не смог жить так, как прежде. Я даже не смотрю ни на кого свысока, и не сострадаю никому. Как бы банально это ни прозвучало, но каждый в ответе сам за себя. И я пока ничего не собираюсь менять. Хотя, с моей стороны, это – осознанный выбор. С их – безусловный рефлекс, средство для выживания, которым их наградила природа. С другой стороны, не думаю, что я один такой «догадавшийся». Нас много, но мы одиноки. Как бабочки, пойманные в банку юным зоологом. Понимаем, что не сможем выбраться, и все равно стучимся в стекло, рассматривая, продолжающуюся без нас, жизнь. Вместе и поодиночке. А у меня «банка» вообще замечательная. Вместительная такая, трехлитровая, на 30 человек то есть. И причем каждая бабочка страстно желает доказать, что именно она – махаон. Нет, ну, просто здорово получается! А однажды придет этот добрый зоолог, кинет в банку бумажку, смоченную в эфире, и приколет нас булавками под стекло: любуйся – не хочу. И это будет доказательством нашей самой великой битвы. Понятно теперь, почему так бабочки любят огонь? Хотя и с этим можно поспорить - не каждая полетит на открытый огонь, многие предпочтут обычный фонарь. Пародия жизни. «Бабочки» - это мои одноклассники… А я вообще люблю поспорить насчет этих вопросов определения смысла жизни. Только не с каждым, конечно, получается. Я вижу, как они смотрят на меня. Я слышу их противные голоса у себя в голове. Я знаю каждую гадость, которую они скажут мне в след, думая, что я не услышу. Я знаю их. Но лучше бы все было наоборот…. Каждый день я возвращаюсь домой из этого стойбища юных натуралистов и думаю, что мне однажды захочется стать браконьером. Или, на худой конец, вымирающим видом. Чтобы потом не винить себя ни в чем. Хотя, и дома не легче. Если продолжать аналогию, то в этой «банке» брызнули дихлофосом, и я умираю от удушья в страшных муках. Забавно все-таки получается: зачем было рожать ребенка, если он не был желанным? Чтобы потом всю жизнь попрекать его за это? Странные у меня родители, в общем. Отцу плевать на всех, на меня, на мать. Он уходит с головой в работу, как будто от чего-то спасаясь. От проблем? Нет. От них он тоже уходит. А накопившийся стресс возмещался моими побоями. Потом, когда дошло, что от этого в лучшую сторону ничего не изменится, он прекратил методично меня поколачивать и оставил в покое. Чего не скажешь о матери. Похоже, за свою ошибку она решила пилить меня всю жизнь. Но у нее это бывает наплывами, в отличие от былой методичности папаши. Поэтому, дома я стараюсь привлекать к себе как можно меньше внимания, чтобы не нарваться на очередной скандал. И она меня не трогает. Пока не приходит момент, когда ей нужно выместить злость. Все начинается с грубо прикрытых ехидных подковырок, после чего мы оба срываемся на крик. Потому что я не могу молчать в ответ – но мне интересно, как долго я смогу с этим бороться. И я не всегда выдерживаю – меня начинает мелко трясти, когда она уходит, вполне довольная собой и успокоившаяся. Хорошо, что отец почти никогда в подобное не вмешивается – я бы просто не смог его ударить, если бы он опять полез на меня с кулаками. В отличие от него, мать никогда не опускалась до рукоприкладства, предпочитая словесные баталии. Она доводит меня белого каления своими глупыми, беспочвенными упреками черт знает в чем и, похоже, получает от этого удовольствие. А у меня – нервные срывы. Но только тихие такие. Им обоим я никогда не покажу, что они задевают меня. Я никогда не покажу им, что чувствую на самом деле… После всего этого я обычно ухожу на улицу. Блуждая по ночному городу, кажется, что никого и ничего в мире больше нет, только тьма и огни фонарей, и я успокаиваюсь… Конечно, есть у меня и другое средство снятия стресса. Но оно припасено на самый крайний случай и применяется довольно редко, хотя крови мне не жалко… В последнее время я стал все чаще уходить к деду. Живу у него неделями, появляясь дома только за учебниками и сменной одеждой. К тому же, мне нравится помогать деду. Его небольшая уютная гостиница много дохода не приносит, но он этим занимается только от скуки. Говорит, что так чувствует себя не дряхлым стариком, а вполне работоспособным пожилым мужчиной. Он – отец моего отца, и этим все сказано. Хотя, общего в их характерах очень мало, есть одно, что их связывает: деду я тоже не нужен. Но он, хотя бы, высказал это открыто, а не городил огород «затворничеством» или пустыми обиняками. И это мне в нем нравится. Я прихожу к нему под вечер. Убираю пустые комнаты или читаю книги из его щедрой библиотеки. Классика, конечно, но я не книжный червь, чтобы проводить там целые дни. Его гостиница, та маленькая комнатка на первом этаже стали для меня своеобразным убежищем от всего. За что я деду премного благодарен.
Я иду по пустым улицам. Уже темно, и грязный талый снег хлюпает в моих ботинках, как будто так и надо. Просто темно, и я не обращаю внимания на эти лужи ранней оттепели. У парадного входа в гостиницу, под тусклым фонарем какой-то парень устало щелкает зажигалкой. Похоже, она сдохла, и он лениво перекатывает сигарету из одного угла рта в другой, не делая никаких попыток найти огонь. Я медленно подхожу к лестнице, и только после некоторой паузы он спрашивает:
- Есть прикурить?
Я молча достаю зажигалку, и мы закуриваем. Я совсем недавно начал курить. Но уже вошел во вкус, обнаружив, что никотин и смолы помогают мне быстрее расслабиться. Я нахожу в этом процессе даже некое своеобразное удовольствие. Пускать колечки, наблюдать, как медленно перетекает дым в слоях воздуха… Мы молча курим. А потом уходим в гостиницу. Ему – прямо и вверх по лестнице, мне направо. Еще пара шагов, и я, наконец, останусь один… Вытянуться на прохладных простынях и не думать ни о чем… Такое блаженство, что меня чуть не трясет от предвкушения. Пока я раздеваюсь, раскладываю книги и умываюсь, в дверь раздается стук. Я его игнорирую. Это дед, но он уже привык. Если не отвечаю, значит, никого не хочу видеть или чем-нибудь занят. Но стук повторяется снова, уже настойчивей, и это меня нисколько не радует. Я иду открывать, и, как и ожидал, на пороге стоит дед.
- Рен, зайди ко мне в кабинет. Есть разговор.
Голос деда немного напряжен, но сам он внешне спокоен. Это меня настораживает – разговор будет долгим и серьезным. Но не думаю, что дед опять возьмется читать мне нотации. Прошлого раза ему хватило. Скандал был грандиозным, но дед быстро ушел на попятную и больше подобные темы не затрагивал. Он тоже смирился с положением вещей, как и я. Поэтому, я стараюсь не заставлять ждать себя. В его кабинете горит яркий свет, что очень необычно для такого времени суток, и это меня еще больше заинтриговывает. Окончательным удивлением для меня становится то, что в кабинете обнаружился не только дед, но и моя мать, а также парень, который попросил у меня прикурить на входе, и какой-то немолодой мужчина. Я с подозрением смотрю на деда, потом на мать. А потом уже разглядываю незнакомцев. Парень оказался довольно симпатичным. На вид старше меня года на 3-4, наверное, учится в колледже или уже работает. Старший мужчина хорошо сложен и подтянут. Его взгляд сосредоточен и, похоже, он привык иметь ко всем вопросам деловой подход. Он, не стесняясь, рассматривает меня, но в его глазах я замечаю какую-то странную решительность. Парень тоже смотрит, но на его лице читается только заинтересованность и предвкушение. Так, что все это значит?
- Рен, твоя мать должна рассказать тебе кое-что, - говорит дед и складывает руки на стол. А мне становится по-настоящему интересно. Что за скелеты в шкафу?
- Рен, я…. – мать запинается и потупляет взгляд. Весь ее вид говорит, что она смущена, но я-то знаю, что она пытается этим скрыть. Ей не хочется ничего говорить, она с удовольствием бы оставила все, как есть. Но, похоже, сейчас ей не отпереться.
- Рюрико, позволь лучше мне, - мужчина поднимается с кресла и выходит в центр комнаты, ближе ко мне. – Рен, я – твой настоящий отец.
Повисает молчание. Все ждут моей реакции. А я смотрю на их лица – они-то все уже в курсе, осталось только до меня донести эту информацию. Но я не начинаю громко удивляться и вопить: «Что-о-о??....» Я просто спокойно смотрю в глаза этому человеку и пытаюсь пронести сквозь себя это известие. «Отец….»
- Отец? – переспрашиваю я, чисто из вежливости, потому что меня это не удивляет, я всегда чувствовал, что что-то не так. – Что за «Санта-Барбару» вы тут развели?
Я обращаю свой взгляд на мать, которая тут же вспыхивает на мою реплику.
- Рен, это правда. До свадьбы у меня был роман с Говардом. Когда мы расписались с твоим отцом, я сказала ему, что ты – его ребенок. И никто бы ничего не узнал, если бы Говард не захотел встретиться со мной по старой дружбе, - мать кидает на него презрительный взгляд и вновь смотрит на меня. Она ждет от меня скандала, чтобы я накричал на них и сбежал из комнаты – она не хочет уступать никому. Но меня в данной ситуации больше всего интересует реакция деда. Он, похоже, догадывался об этом и раньше, да и скандала от него не дождешься. Он спокойно смотрит на гостей и с каким-то облегчением - на меня. Неужели, и он будет рад избавиться от меня?
- Ну, и что дальше? – я переключаю свое внимание на мать. – Теперь-то ты чего от меня хочешь?
Мой голос холоден и тверд, и это больше всего ее задевает.
- Рен, послушай, - похоже, этот новоиспеченный отец решил взять ситуацию в свои руки. – Я совсем недавно узнал, что ты – мой сын, и мне бы не хотелось, чтобы все это вот так закончилось. У меня уже есть старший сын – Грей, но я хочу, чтобы и ты был моим сыном, - он показывает рукой на парня, а потом делает шаг ко мне.
- Может, вам еще сплясать? Или сыграть на флейте? – я все-таки не сдерживаюсь и торопливо ухожу из комнаты, слыша из-за дверей возмущенный голос матери: «Что я тебе говорила? С ним невозможно общаться!...»
Я быстро иду по коридорам. В голове настоящий бардак, и неожиданные слезы подступают к горлу. Я выхожу на заднюю террасу. Холодный, ночной воздух, иголками, пробирается по коже и приводит меня в чувство. Настоящий отец? Почему меня это не удивляет? Наверное, потому, что у меня никогда не было «настоящих» родителей. Они никогда даже не называли себя семьей, а я… Словно заботиться о кошке или собаке. Из чувства долга. Сволочи! Ну, почему? Почему, когда я только-только свыкся с этой мыслью, когда научился жить, относясь к ним так же, как и они ко мне? Семья по обязательству. Только чтобы не осудили соседи и коллеги по работе. Ха… Сплошная комедия. И что они думают теперь делать? Что должен делать я? Точно – не плясать от радости. Потому что мог бы жить в нормальной семье, обычной жизнью, со счастливым детством? Не знаю. Я ни черта не понимаю!
Что-то теплое касается моих плеч, и я медленно оборачиваюсь. Это тот парень, Грей. Он накинул на меня куртку и встал рядом. Он молчит, а я смотрю в темное небо, продолжая размышлять над этим событием.
- Знаешь, - он, наконец, прерывает молчание, но не смотрит на меня, обращаясь как будто к себе. – Когда отец рассказал мне, я ему не поверил. Даже потом, когда он показывал мне даты твоего рождения и свадьбы твоей матери, я говорил ему, что она могла обманывать его и во время их романа, но он не слушал. Особенно, когда нашел твою фотографию. Вы и правда похожи….
Он слегка улыбается и оборачивается ко мне.
- Вас не трудно было найти, - до меня вдруг доходит, что он разговаривает со мной, как с маленьким ребенком, который обиделся и убежал. И сейчас на него может повлиять только спокойное рассуждение, а не какие-либо обещания или игрушки. – Отец не думал встречаться с вами так быстро. Просто у него возникли некоторые проблемы с местными партнерами по бизнесу, так что подготовка к визиту проходила в спешном порядке. И рано или поздно нам пришлось бы встретиться….
Он вдруг замолкает, и я, наконец, могу сфокусировать свои мысли на нем. Он больше не улыбается, лишь спокойно смотрит на меня. А я тону в его темных глазах вместе со звездами… Никогда не думал, что взгляд может передать сразу столько противоречивых чувств. Его глаза наполнены скрытой радостью, непонятной тревогой, нежностью и, на самом дне, тяжелой грустью. Словно от безысходности… Что ж, я знаю одну такую – она моя верная подружка. Молчание затягивается. Я просто пытаюсь осознать, что у меня есть родители. Вот только настоящие или фальшивка, как нынешние? И еще этот парень…
- Так значит, ты – мой брат… – говорит он совсем тихо, а у меня вдруг что-то болезненно сжимается в груди. Меня охватывает неожиданное волнение, и я быстро отвожу взгляд, чтобы не выдать себя. Он опять улыбается и вдруг протягивает мне руку. А я не знаю, как сделать этот шаг… Я не знаю даже, как вздохнуть ему навстречу… Брат?... В конце концов, я протягиваю руку и тут же оказываюсь в его робких объятиях. Так странно… Они оказались теплыми и мягкими. Твои руки… И я в них медленно таял…
- Брат… – мой полушепот-полувздох, и он в ответ сжимает меня еще крепче. Мгновение тает и мне кажется, что я, наконец, счастлив…
Остаток вечера мы проводим за разговорами. Вначале беседа не клеилась, но потом мы перестали обращать на это внимание. Грей не лез с пустыми вопросами, а на мои выпады отвечал только спокойной улыбкой. Мягко и ненавязчиво рассказывал о себе и об отце. А у меня как-то само получалось совершенно спокойно разговаривать с этим незнакомым человеком… Я опустил детальный рассказ о своей семье. Все равно ничего толкового я не смог бы рассказать. Зачем? Ведь что бы я ни сказал ему, он мог воспринять это просто как жалобы или глупое нытье. В общем, я не вдавался в подробности, и Грей заметил это. Он не стал ни о чем меня спрашивать. Похоже, он и так все понял. Даже то, что я и сам-то начал понимать совсем недавно. Например, то, как мне тяжело быть одному. Раньше я никогда не обращал на это внимания. Одиночество никогда не пугало меня, я всегда был один. Но когда я уже окончательно его принял, появились они – отец и брат… И это разбудило во мне… Надежду. Вот уж что самое бессмысленное в нашем существовании. Я уже давно ни на что не надеюсь. Особенно, на то, что когда-то буду нужен кому-то... Хотя, и это тоже все глупости, - читать проповеди самому себе я тоже давно перестал.
Когда, наконец, потоки вопросов и ответов понемногу стихают, меня начинает безудержно клонить в сон. Все-таки столько всего за один вечер… Я просто не могу сдержать зевка. А Грей спокойно так улыбается и присаживается ко мне на кровать.
- Ложись, ты устал. Я побуду с тобой, пока ты не уснешь…
Я падаю на кровать поверх одеяла, не раздеваясь, и, уже совсем сонный, беру его за руку. А он опять улыбается – я чувствую это даже с закрытыми глазами. Я быстро проваливаюсь в сон, но когда начинаю чувствовать ускользающие пальцы, то не могу сдержать порыва. Я крепче хватаюсь за руку и опрокидываю Грея рядом с собой. Ничего, одну ночь потерпит. Зато я буду уверен, что мне это все не приснилось и не сойду с ума утром, обнаружив, что все это было лишь иллюзией… «Спокойной ночи, брат. Я никуда не уйду. Я тебя не оставлю».
Утром мне удается поговорить с отцом. Конечно, не так открыто, как накануне с Греем, но кое-какие выводы делаем и он, и я. Мне он показался сильным и честным мужчиной. В его глазах скользит какой-то нелепый страх по отношению ко мне, но он тверд в своих намерениях. Особенно, когда заявляет, что хочет увезти меня с собой. Чтобы я жил с ними… Он смотрит на меня с надеждой, но я должен подумать об этом. Я ухожу в свою комнату, а мать с отцом опять пускаются в пустые перебранки. Не думаю, правда, что мать по-настоящему хочет, чтобы я не уезжал. Где-то в глубине души она всегда хотела, чтобы меня не было. По крайней мере, в ее жизни… И для меня это лишний повод уехать. В конце концов, хуже уже не будет. Никто, кроме моих родителей не способен причинить мне такую боль. Никто, кроме них не будет со мной так обращаться… Я сопоставляю все «за» и «против» этого отъезда. Ведь я практически не знаю их. Каково это будет, жить под одной крышей с незнакомыми людьми, в незнакомом городе, ходить в новую школу?... Хотя, насчет последнего я абсолютно не волнуюсь. В своем классе меня так и не приняли. У меня нет близких друзей, только пара приятелей, с которыми не трудно будет расстаться. У меня нет девушки, чтобы она могла удержать меня своими чувствами. У меня нет особых родственных чувств ни к матери, ни к отцу, чтобы грустить о них после отъезда. Единственное, это то, что мне жалко деда, - все-таки я хоть немного ему помогал. Но и он может справиться без меня, а это значит, что я все-таки могу поехать.
Ближе к обеду ко мне заглядывает Грей. Я валяюсь на кровати и пытаюсь представить свою будущую жизнь с ними. Я все-таки решил, что поеду.
- Ну, так что? – Грей выводит меня из размышлений. – Ты надумал?
- Да, я еду с вами.
- И не побоишься ответственности? – с улыбкой спросил он.
- Вот чего-чего, а ответственности я никогда не боялся.
- Тогда может помочь тебе собрать вещи? – мне показалось или он издевается надо мной?
- Нет, не нужно. Я вдруг передумал, - я ехидно ему улыбаюсь, замечая притворный страх в глазах.
- Ладно, ладно. Я всего лишь пошутил, - улыбается он, и мы вместе смеемся.
На следующий день мы подъезжаем на отцовской машине к моему дому. Заботливая мамочка уже собрала мою одежду, и мне останется только забрать свои личные вещи. Когда у меня уже почти все готово, я иду в комнату к отцу. Пусть он и не родной мой отец, но я считал его таковым 18 лет своей жизни. И он все еще что-то значит для меня. Он смотрит телевизор, а я молча созерцаю его спину, хаотично пытаясь придумать, что бы ему сказать.
- Отец…
- Не думаю, что ты теперь можешь меня так называть, - после недолгой паузы откликается он, разворачивается и подходит ко мне. – Но от этого ты мне меньше сыном не стал. Я был никудышным отцом. Прости меня за это…
- Пап… – у меня вдруг предательски начинает свербеть в горле. Он никогда со мной так не разговаривал!
- Желаю тебе удачи, сын, - и он возвращается к телевизору.
А я стою, как будто облитый холодной водой, и не могу пошевелиться. Но тут Грей окликает меня, и мы идем уносить последние коробки.
Прощание с матерью было таким же коротким. Она не стала пускать слезу и не читала мне нотаций. Лишь, как и отец, пожелала мне удачи, добавив, что я всегда могу вернуться, если захочу. После этого мы садимся в машину и уезжаем, а на меня накатывает чувство свободы и неизвестности, то, чему я никогда не был так рад, как сейчас. Я смотрю на, проплывающие мимо, знакомые с детства, улицы, и не могу ни о чем думать. Внутри какая-то странная пустота, но она меня не пугает. Потому что я знаю, что совсем скоро она будет заполнена чем-то другим. Плохим или хорошим – не имеет значения, я готов ко всему. Просто это будет другим. И для меня это уже важно…
Мы приехали в город, когда было уже совсем темно. Что ж, это место намного больше, чем то, в котором я жил, но не думаю, что они во многом различаются.
Почти всю дорогу Грей проспал на заднем сидении. А отец только усмехался по этому поводу, говоря, что Грей никогда не будет водить машину, потому что уснет за рулем. Я смотрю на эту идиллию и не могу поверить, что все это происходит со мной. Что эти люди так тепло относятся друг к другу и ко мне. Я просто не мог осознать это. Для меня, такие отношения в семье слишком диковинны. Но я решил, что буду постепенно привыкать и осваиваться. В конце концов, они – моя настоящая семья, и я не могу разрушить то, что еще не началось. Мы изредка переговариваемся с отцом: будничные вещи о том, какую я хочу новую школу или куда буду поступать. Отец сказал, чтобы я не раздумывал – он заплатит за все. Смешной. Я ведь не для этого поехал с ними. И, к тому же, не в моих правилах быть обузой для кого-то. Я ему так и сказал. А он опять так тепло на меня посмотрел, что у меня защипало в глазах. Черт, я становлюсь слишком сентиментальным. Нужно взять себя в руки и успокоиться. Мы, конечно, все на взводе, но не стоит по каждому поводу пускать слезу, так меня вообще черт за кого примут! Ближе к вечеру мы остановились у небольшой забегаловки, поужинали, и беседа, наконец, завязалась. Смешно, но мы говорили все разом и от этого хохотали еще больше. Да уж, поездка выдалась веселая, но когда мы приехали, сил хватило только чтобы перенести вещи и завалиться спать. Отец и Грей живут раздельно. Папа постоянно на работе или в командировках, поэтому меня решили поселить к Грею. Его квартира в небольшой многоэтажке, в уютном районе с набережной и парком по-соседству. Две комнаты, кухня, холостяцкое убранство и небольшой беспорядок, свойственный, когда живешь один. Грей, конечно же, извиняться не стал и без разговоров выделил мне комнату, отведенную под гостиную. Что ж, я устроюсь поудобнее и наведу здесь порядок.
Чем я и занялся на следующее утро, пока Грей спал. Ну, и соня же он! Я успел разобрать все вещи и приготовить завтрак к тому моменту, когда он проснулся. А он еще и подкалывает меня тем, что теперь у него есть, кому о нем заботиться. Дурак, я ведь ему не мамочка! Эти мысли занимали меня, пока я прибирался на кухне, а Грей все-таки решил не падать в грязь лицом и озаботился своей комнатой. Тут раздается звонок в дверь и я решил, что пришел отец, но Грей не спешит открывать. Пока я размышлял над тем насколько неэтично открывать двери в, еще чужом, доме, звонок верещал не переставая, и я все-таки решил рискнуть. Но я не успел толком открыть дверь – она буквально распахнулась после щелчка замка, цветное смазанное пятно рухнуло мне на шею и уронило с криком:
- Грей!! Ты вернулся!! Я так скучал!... - после чего, пятно все-таки отлипает от моей шеи, и я смог рассмотреть худого жилистого паренька лет 17 отроду. А из комнаты высунулась голова Грея, и тот глубокомысленно произнес:
- А, это ты, Энжи. Я тоже скучал, - после чего он выходит к нам и помогает отодрать от меня этого Энжи. Когда нам, наконец, удается подняться, Грей представляет нас друг другу. – Рен, это мой друг, Энжи. Энжи, это мой младший брат, Рен.
После этого вдохновенного спича паренек пришел в неописуемый восторг и долго тряс мою руку, лопоча при этом черти что. Я не смог разобрать и половины, но Грей лишь довольно усмехается и бросает мне: «Привыкай, он всегда такой». После чего он возвращается к себе, оставив меня наедине с этим… этим… веселым парнем. Я был немного в ступоре от такого напора, но быстро пришел в себя и решил предложить гостю чаю. Это вызвало еще один шквал восторга, а мне осталось только молить небеса, чтобы он не оказался каким-нибудь чокнутым и не прирезал меня чем-нибудь.
Через полчаса общения с этим «чокнутым», я все-таки сменил гнев на милость. Признав его вполне адекватным и даже более. Как я понял, паренек застрял в переходном возрасте и совершенно не умеет контролировать свои эмоции, или искусно притворяется, играя какую-то роль. Что, в общем, его совсем не портило. А мне оставалось лишь искренне смеяться над его шутками и отвечать на миллион вопросов, связанных со мной, Греем и всем остальным по очереди. И это, конечно, могло бы продолжаться до бесконечности, если бы еще один звонок в дверь не заставил нас отвлечься. И Грей опять не спешил открывать! А я, подходя к двери, молил только о том, чтобы у Энжи не оказалось родственничка с такими же повадками. Еще одно падение на пол, пусть даже и с высоты своего роста, я не перенесу. Но, по всей видимости, моим мольбам внемли, потому что за дверью оказался высокий длинноволосый парень лет 25. Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга, а потом меня дернуло за язык:
- Э… Могу я чем-нибудь помочь? – риторический вопрос, но, судя по его выражению лица, очевидно, что ему что-то нужно.
- Нет, не думаю… – Ох, что-то мне не нравится все это. Парень развернулся и пошел к лестнице.
- Подождите, вы, наверное, к Грею пришли… – браво Рен, а к кому же еще? Парень не успел ответить, потому что у меня из-за спины выскакивает Грей, чуть не своротив меня при этом. Вот семейка, блин!
- Алекс, подожди! – Грей хватает его за руку и не дает уйти. У обоих такое выражение лица, что я решаю поспешно ретироваться. Странные, все-таки, друзья у моего братца. Один – чудик, хоть и милый, другой – холодный, как фанера и не менее милая… Фанера. Черт! Куда я попал? Пока я чертыхался и оттаскивал Энжи от третьего блюдца с печеньем, Грей, видимо, уладил все свои дела, потому что появился на кухне в сопровождении этого долговязого парня.
- Алекс, знакомься, это мой брат Рен. Рен, это мой… Мой… – возникает пауза, и у меня вдруг начинают подкашиваться колени. – Любовник, - закончил Грей, и я все-таки рухнул, на услужливо подставленную Энжи, табуретку.
- Рен? – в глазах Грея плещется страх, что я не пойму, что начну осуждать или презирать, но я все правильно понял, и смог выдавить из себя тихо, но твердо:
- Водки мне. Быстро.
- Прости, что? – нет, Грей, тебе не этого нужно бояться!
- Водки. Двести грамм капель, - устало повторяю я, не в силах пошевелиться.
- Грей, ты что, не видишь? У мальчика шок от переизбытка информации, - нашелся Алекс. – Действительно, налей ему.
Грей с опасением посмотрел сначала на него, потом на меня и полез в шкаф за бутылкой.
- Водки нет, только виски… – но я, уже не раздумывая, схватил стакан и залпом опрокинул его в себя, даже не поморщившись.
- Оо, парень! Да ты крут! – Энжи весело хлопает в ладоши, после чего на табурет опустился Грей, а Алекс улыбается, протягивая мне руку.
- Ну, что ж, будем знакомы? – и я с благодарностью пожимаю ему руку. Все-таки хорошо, когда тебя понимают.
- Рен, ты что, пьешь? – ослабевшим голосом спросил Грей.
- Нет. Выпиваю, - чертыхаюсь я, но спешу его успокоить. – Нет, ты не думай! Я ничего против не имею. Просто это для меня немного необычно… Но это ваше дело. В конце концов, какая разница, если ты счастлив…
- Воистину!! – Энжи опять захлопал в ладоши и захохотал, после чего смеялись уже все, и напряжение постепенно ушло. Все-таки, жизнь интересная штука…
Следующие несколько дней проходят относительно спокойно. Я гуляю по вечерам, знакомлюсь с городом. Моя старая, добрая привычка открыла мне много нового. Днем хожу в школу – отец уже устроил меня. Она недалеко от нашего района, так что заканчивать последний учебный год мне придется здесь. Не думаю, что у меня возникнут проблемы с новым материалом. Я не отличник, но и в голове у меня не пусто, да и оценки меня не очень-то волнуют. Еще за эти несколько дней мы с братом начали понемногу узнавать друг о друге. Повадки, манеры, желания… Я, например, выяснил, что Грей иногда бывает очень упертым. Его трудно сдвинуть с места, особенно, если он что-то решил. Он очень гордым. Иногда мне кажется, что эта его черта является своеобразным барьером в общении с людьми или защитным механизмом. А иногда он вдруг начинает дурачиться со мной, как с ребенком, и я стараюсь прогнать из его глаз этот страх одиночества. Потому что он так глубоко внутри него, что как бы Грей его не подавлял, страх дает о себе знать. Когда приходит Алекс, он успокаивается окончательно. Я прямо чувствую, как все внутри него наливается теплом. И это меня очень радует. Я просто радуюсь за него и его счастье. Да и Алекс дает ему немало поводов быть счастливым. Для меня, конечно, не в новинку нетрадиционные пары, но я давно перестал считать это убогим нонсенсом. Я общался с геями – такие же люди. И счастье у них такое же. Когда мне удалось немного поговорить с Алексом, я окончательно признал его избранником Грея. Алекс очень умный и очень чуткий человек. Я смотрю в его глаза и вижу, как он читает меня, словно открытую книгу. Все мои жесты, взгляды, фразы, - он запоминает все и делает выводы. Но, судя по тому, что он тоже общается со мной, меня признали в качестве новоиспеченного младшего брата. Я не знаю, конечно, что он обо мне думает, поэтому стараюсь не очень выделяться и проявлять свой характер. Я тоже не подарок. Но мне просто нравится наблюдать за людьми, узнавать их, размышлять… Единственное, чего я боюсь, а, точнее, не хочу, - чтобы Алекс однажды пригласил меня к себе на прием. Как выяснилось, Алекс учится на последнем курсе медицинского университета, на отделении психологии. Вот тут-то вся и загвоздка… Я знаю, что внутри меня есть какие-то проблемы психологического характера, поэтому и не хочу однажды заговорить о них с Алексом или с кем-нибудь другим. Нет, достаточно того, что они внутри меня, и я не хочу, чтобы еще кто-нибудь копался в этой грязи. Я воспитал себя сам. Я сам привил себе нормы морали и закалил характер. Так что не нужно указывать мне на мои ошибки, я и так их прекрасно знаю. Еще я познакомился с сестрой Энжи. К счастью, она оказалась не такой, как ее младший брат. Абсолютно. Потому что однажды вечером, когда я шел домой, она буквально приперла меня к стенке. Я стоял у двери подъезда, а она подошла ко мне так близко, что я чувствовал ее дыхание на своем лице. «Кто ты такой?» - был первый вопрос, и мне пришлось без пререканий ей все объяснить. А она смотрела на меня с недоверием, но потом немного успокоилась и взяла себя в руки. Мы мило поболтали, после чего выяснилось, что она просто беспокоилась за своего брата. Он иногда бывает слишком наивным и постоянно открыт в своих чувствах. В результате чего не раз был избит. Поэтому-то она и присматривает за всеми новыми друзьями своего брата. Она мне очень понравилась. Это очень сильная девушка, пусть даже и со своей болью, но она знает, чего хочет. Она же меня и предупредила о местной шпане. Кучка «недорослей», как она выразилась, без принципов, идеи и чувства ответственности. Что ж, я принял к сведению, но не боюсь ватаги малолетних громил. Хотя они оказались на самом деле моими ровесниками и даже старше. Это я выяснил примерно через неделю своего пребывания на новом месте. Я возвращался домой почти заполночь, когда они подкараулили меня в темном проулке у самого дома. Забавные ребята оказались…
- Что за шушера зачастила в наш район? – по всей видимости, это был их главарь. А на вид, ну, совсем немногим старше меня. Они не окружали меня и не делали резких выпадов. Главарь стоял чуть впереди, а пятеро или шестеро его «соплеменников» расположились сзади у стен.
- Когда это он стал вашим? – ну, не могу я спокойно отвечать, когда на меня вот так вот прут. Обязательно сорвусь на ехидный сарказм. – Или в этом районе нужна местная регистрация? – я зло ухмыляюсь и в ответ получаю такую же ухмылку.
- Нужна. А особо смелым она идет по отдельному тарифу, - говорит главный, после чего меня ждет удар в челюсть, если я не увернусь вовремя. Увернулся, но у этого парня неплохая скорость, и мне пришлось невольно отвечать на его удары. Я ставлю блоки на его выпады, но не пытаюсь ударить сам. Мне все-таки интересно, что у них там за «регистрация». А парень злится все больше и больше. После его нескольких попаданий в цель, мне надоедает, и я отвечаю ему в полную силу хорошим ударом поддых и в зубы. Не знаю, чем бы закончилась наша с ним драка, но совсем рядом проехала патрульная машина. И с первыми звуками ее сирены друзей главаря сдуло, как ветром, и сам он задержался только для того, чтобы предупредить меня, что еще поговорит со мной и все-таки «зарегистрирует». А я, конечно, с нетерпением жду встречи. Вот только Грей не разделил моего ажиотажа, увидев разбитое лицо и перепачканную куртку. И тут меня, конечно, ждал первый серьезный разговор…
- Кто это сделал? – его голос холоден и тверд, как камень. И меня начинает это раздражать.
- Там темно было, - бурчу я из ванной, стараясь побыстрее отстирать кровь с одежды.
- Так, понятно. Это был Джек со своей бандой, - Грей начинает ходить из угла в угол, и я понимаю, что сейчас он соберется идти разбираться со всеми этими бандами.
- Не знаю, я с ними еще не знаком, - я стараюсь перевести все в шутку, но Грей и не думает успокаиваться. – Ладно, Грей, успокойся. Я же не девчонка, могу сам постоять за себя.
- Или полежать! В морге! Трупом, - ох, не нравится мне то, что он так легко выходит из себя. – Ты не знаешь этих придурков! Они способны на все!
- Так и они меня не знают! – я тоже повышаю голос, и это заставляет Грея немного сбавить темп. – Все, я звоню в пожарную, тут кто-то слишком сильно разгорячился, - я делаю второй заход, и Грей немного успокаивается, а я продолжаю. – Если еще раз подобное случится, я обязательно спрошу их имена, чтобы ты смог пойти и начистить им морды, договорились?
- Нет. Следующего раза не будет, - Грей окончательно успокаивается и уходит в свою комнату. А я так и стою в ванной над своими тряпками и сосредоточенно думаю, что если «следующий раз» все-таки случится, то мне лучше озаботиться заметанием его следов на одежде и лице, чтобы лишний раз не расстраивать Грея.
Следующий месяц проходит относительно спокойно. Мы продолжаем привыкать и узнавать друг друга. Несколько раз на неделе встречаемся с отцом. Понемногу налаживаем отношения, так сказать… Его жена умерла, но он больше не нашел себе никого. Да я думаю, и не пытался. Он не однолюб, просто он посвятил себя работе, и больше ни в чем не нуждался. Когда выяснилось, что у него есть второй сын, он непременно захотел забрать меня к себе. Все-таки я уже взрослый, и этому ничего не могло помешать. Но именно это меня больше всего тронуло. Его стремление во что бы то ни стало найти меня и встретиться. Ведь мы были чужими друг другу, но… Похоже, я все-таки должен был узнать заботу и любовь семейного очага. Чему я, конечно же, несказанно рад…
Вот кого я не могу пока понять, так это Энжи. Он словно ураган – то абсолютно дикий и необузданный, то вдруг утихнет и выдаст какую-нибудь умную фразу. Вот как вчера, например, прыгал-скакал весь вечер, а потом вдруг притих. Сел так на табуретку в кухне, минут 15 молча наблюдал, как я готовлю ужин, а потом сказал, что всех нас очень любит. Что он очень рад, что познакомился со всеми нами, что мы очень хорошие друзья, и он все для нас сделает. Боже… Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Он, что, помирать собрался? С чего вдруг такая искренность? Я с минуту ошарашено смотрел на него, а он вдруг улыбнулся, как ни в чем ни бывало, и полез обниматься, продолжая уже в своем обычном стиле вопить, что он всех нас любит. Может, он болен чем? Не знаю. На его вопли подтянулись Грей и Алекс, они заканчивали какой-то проект по работе. В результате чего Энжи кинулся на них, а я смог, наконец, отдышаться. Ну, и хватка у мальца! Ему бы спортом заниматься…
Дни текут тихо и размеренно. А я не могу нарадоваться своей теперешней жизни. Это все так, как только можно мечтать. Это именно та жизнь, как у многих моих сверстников. Друзья, дом, школа… И я не могу поверить в эту «нормальность». Я ведь никогда не знал такого. Моя жизнь отличалась от жизни обычных детей, и я забыл, каково это может быть. И я таю от этого счастья, как первый снег на, еще не замерзшей, земле… Единственное, что продолжает мне напоминать о моей прежней жизни, так это та банда и ее главарь Джек. Потому что «познакомиться» с ними мне все-таки пришлось. Да и «зарегистрировались» мы с этим Джеком в хорошей драке. Я признал их существование, а они любезно «позволили» мне здесь жить. Ох, и забавная тогда была потасовка. Я их встретил вечером, и после словесной перепалки, мы перешли к делу. И меня удивило то, что все было по-честному. Мы дрались с Джеком один на один, и он оказался неожиданно хорош. Он сильнее меня и немного массивнее, но у меня отменная реакция, так что отделали мы друг друга неслабо. Хорошо, что Грей тогда ночевал у Алекса, и мне не пришлось перед ним отчитываться. Да и следов на лице почти не было, а губу можно и ненароком прикусить…. Но этот Джек просто выводит меня из себя. Я такого нахального и дерзкого парня еще не встречал. Конечно, и у нас в городе хватало отморозков, но эта личность просто заставляет себя ненавидеть. Терпеть таких не могу. Так что придется быть осторожнее, потому что в следующий раз мне может так не повезти, и Грей обязательно узнает о моих «приключениях». Ему и так не нравится, что я гуляю по ночам. Мы по этому поводу спорим теперь каждый раз, когда я прихожу после полуночи. Но я не могу иначе. Я привык гулять по ночам. Я отдыхаю телом и душой, блуждая по темным улицам, а сейчас это приносит еще больше удовольствия. Я мысленно прокручиваю в голове прожитый день, думаю о чем-нибудь или просто расслабляюсь в объятиях весны. И только Грей не хочет меня понять, постоянно напрасно волнуясь. Даже Алекс ему об этом говорил, но он не хочет ничего слышать. Он слишком сильно переживает и боится меня потерять. Но я-то теперь никуда от него не денусь. Я больше не хочу быть один. Я не хочу терять брата…
Вечер. Я, как обычно, собираюсь на улицу, а Грей, как обычно, выглядывает из своей комнаты и говорит, чтобы я был осторожен и надолго не задерживался. И я привычно уверяю его, что все будет в порядке. Я выхожу под вечернее небо. Звезды уже начинают появляться то здесь, то там, и огни фонарей еще не такие яркие, чтобы затмевать их. На этот раз я набредаю на небольшой парк с парой скамеек и маленьким прудом. Я долго сижу, созерцая спокойную гладь воды, и ни о чем не думаю. Мне просто хорошо, и нет причин портить себе настроение ненужными мыслями.
…Возвращаясь домой, я решаю сократить путь, пройдя незнакомыми переулками. Я не боюсь заблудиться. Что-то мне всегда подсказывает верную дорогу, даже если я ее не знаю. Я медленно шагаю между старыми темными домами. Похоже, этот район не из самых благополучных. И тут же на мои подозрения отзывается пустота. Впереди, недалеко от одинокого тусклого фонаря слышится громкое шебуршание и сдавленный женский вскрик. Сразу же откликается мужской:
- Заткнись, сука!
А меня ноги уже сами несут на голоса. Два бугая схватили девушку и тащат в темный переулок.
- Эй, вы! Оставьте девушку в покое! – злобно говорю я, привычно ощущая, как адреналин будоражит кровь.
- Кто это там пищит? – поворачивается один, и я неспешно двигаюсь к нему, оценивая, с какого боку будет удобнее обороняться от него, потому что драки не избежать.
- Отпустите ее, - твердо говорю я, но не успеваю сориентироваться, как этот амбал кидается на меня. Он неуклюж, но его руками можно стены ломать. Поэтому, мне приходится быстро уворачиваться и наносить короткие удары, которые, впрочем, его не очень-то и волнуют. Ну, и придурки же, честное слово. Только, кажется, сегодня не мой день, потому что я поскальзываюсь в какой-то луже, и тут же ощущаю на себе силу этих кулаков. У меня только зубы лязгнули, когда удар пришелся в челюсть. Я быстро выплевываю кровь, но тут же складываюсь пополам от невыносимой боли в животе. Что ж, пора принимать контрмеры, и я молнией бросаюсь на нападавшего. Если мои удары его не впечатляют, то, думаю, со стенкой он не против поздороваться. От удара сыплется мелкое крошево, а здоровяк медленно оседает на асфальт. Я пытаюсь отдышаться и хоть немного придти в себя от боли, но его дружок не дает мне расслабиться. Он толкает девушку на землю и бросается на меня. А я еще не настолько оправился, чтобы уделить ему внимание, поэтому только когда в тусклом отблеске фонаря молнией сверкает нож, я прихожу в себя. Правда не до конца, поэтому получаю распоротую куртку и длинный глубокий порез на предплечье. Как нехорошо… Грей теперь меня точно убьет. Как ни странно, но именно эта боль вдруг заставляет меня очнуться, и я буквально в два удара справляюсь с бугаем, после чего сам чуть не падаю. Все-таки мне неплохо досталось. Я подхожу к девушке и пытаюсь поднять ее на ноги. Но она вдруг отталкивает мои руки и поднимается сама.
- Ты в порядке? – спрашивает она и тут же всматривается в мое лицо.
- Похоже… Это я должен спрашивать… – усмехаюсь я, еле выдыхая.
- Ничего. Мне не впервой, - бойко отвечает она и кладет мою руку себе на плечо. – Я уже не раз сталкивалась с такими придурками.
- И как? – я опираюсь на нее, и мы медленно уходим из переулка.
- Ну, жива, как видишь, - слабо улыбается она. – Но каждый раз страшно…
- Что ж ты ходишь по ночам… – боль в животе немного притупляется.
- Работаю допоздна, ничего не поделаешь. Тебе куда? – я слабо машу рукой в направлении дома, и она опять улыбается. – Хорошо, по пути… А ты – бесстрашный.
- А почему я должен чего-то бояться? – слабо говорю я и опять хватаюсь за живот, оступившись на камне. А девчонка вдруг хохочет.
- Ну, ты даешь… – она потихоньку унимается, а потом начинает о чем-то болтать. Я ее почти не слушаю, пытаясь определить свое состояние. Кажется ничего серьезного. Лицо, конечно, ни к черту, а вот порез на руке – детский, даже кровь уже не течет. Уже почти у самого дома, боль отпускает меня, и я опираюсь на девушку только из вежливости. А она не умолкает и постоянно улыбается. Похоже, она действительно сильно испугалась, и сейчас пытается прогнать это чувство смехом и болтовней. Но в результате я выяснил, что девушку зовут Рейко и она работает барменом в каком-то ресторане, и тоже, как и я, ничего не боится. Мои попытки проводить ее до дома, она отвергла, сказав, что два раза за ночь ей так не «повезет». Мы распрощались у моего дома, и она быстро ушла в темноту. А я молил всех богов и демонов, чтобы Грей уже спал. На этот раз от взбучки мне не отвертеться, но лучше уж она будет утром, чем сейчас. Сейчас я совсем не в состоянии спорить с ним. Я устало ворочаю ключом в замке и не сразу понимаю, что происходит, когда дверь вдруг распахивается настежь. Яркий свет из коридора бьет по глазам, и я замечаю фигуру Грея на пороге. Ох, что сейчас будет…
- Где тебя но… – Грей замолкает на полуслове, замечая мое состояние. – Так…
- Грей, ну, не сердись… – тихонько прошу я и медленно захожу, прикрывая за собой дверь. Я пытаюсь не смотреть на Грея. Черт, мне все-таки не удобно. Он волновался… Но как только я поднимаю глаза. Он влепляет мне такую пощечину, что голова дергается, а я переступаю с ноги на ногу, чтобы не упасть. Не из-за боли или силы удара, от изумления. Он поднял на меня руку… Черт возьми! Я никому не позволю этого делать!!
- Никогда!... Слышишь? Никогда не смей меня трогать!! – одним молниеносным движением я отталкиваю его к стенке, локтем прижав горло. Это получилось на автомате. Я уже не могу себя контролировать. Только не он… Только не мой брат будет меня бить! А Грей тут же вырывается из моего захвата.
- Значит так, да?... – он настолько рассвирепел, что уже просто шипит от гнева.
- Да… – тихо говорю я и разворачиваюсь, чтобы уйти. Но Грей хватает меня за руку, и я неистово вырываюсь, все-таки сумев выскочить на лестничную площадку. Я спускаюсь по лестнице так быстро, как только могу и выскакиваю на улицу. Только после пары кварталов, я понимаю, что Грей и не пытался меня преследовать. И теперь я могу дать волю своим чувствам…Злые слезы душат и душат меня, и я не сдерживаюсь, рыдая в какой-то грязной подворотне. Вот оно что… Вот твой ответ, брат… Вот что ты чувствуешь ко мне на самом деле?! Тогда зачем вы с отцом привезли меня сюда?!
…Я пытаюсь успокоиться. Приступ слез понемногу проходит и меня перестает трясти. Я пытаюсь собраться с мыслями, но получается плохо. Точнее, не получается совсем. Я устало бреду черт знает куда, но ноги сами приводят меня в тот тихий парк, где я был накануне. Я сажусь на скамейку и окончательно расслабляюсь. А перед глазами по-прежнему стоит искаженное гневом лицо Грея… За что? Почему ты так ко мне относишься? Я не верю, что ты так просто обо мне волновался. Не настолько же… Тогда почему…? Я просто не могу поверить во все произошедшее. Ведь я верил тебе. Я тебе доверял. Я уже успел к тебе привыкнуть и полюбил тебя… Я… Что же мне теперь делать? Грей, неужели ты такой же, как мои прежние родители? Неужели и ты хотел меня только использовать? Играть со мной, как с живой игрушкой, играть с моими чувствами. Тогда, все это время было фикцией? А Энжи? Алекс? Они тоже были в курсе?? Тьфу ты, что в голову лезет! Нет. Этого не может быть. Это просто какая-то ошибка. Я знаю, что ты прямолинеен и открыт в своих чувствах, но не настолько же… Я пытаюсь хоть как-то понять эту ситуацию, но, похоже, что ничего не выйдет. Сейчас во мне только холод и боль. Обида опять придавила сердце. Безысходность и отчаяние опять пеленают душу в свои сети… Я уже так от этого отвык. Я ведь думал, что никогда к этому не вернусь. Я искренне верил, что теперь у меня абсолютно другая жизнь. Но… Все оказалось, как прежде. В своей сути ничего не меняется. И это больнее всего….
Остаток ночи я провожу в каком-то захудалом баре. Сначала я хотел напиться, но потом передумал. Жалостью к себе ничего не изменишь, и поэтому я никогда себя не жалею. Я сижу за столиком в углу и медленно потягиваю виски. Бармен на меня даже не посмотрел, сразу же поняв без слов. Он достал бутылку и стакан, и я ушел за столик. Слава Богу, я выгляжу достаточно взрослым, чтобы он сомневался. Громкая и почти неразличимая музыка бьет по ушам, но так даже лучше, потому что я все равно ничего хорошего не придумаю… Под утро я ухожу в город. Немного побродив, опять возвращаюсь в парк. Умываюсь холодной водой из пруда и перевязываю руку, завалявшимся в кармане, платком. Ничего и так пока сойдет. Я достаю мобильник и набираю номер отца. Что ж, если разочаровываться, так до конца. Я уезжаю к нему домой. Вопреки моим сомнениям, он не стал меня даже ругать. Увидев мою разукрашенную физиономию, он только произнес: «Хорош, ничего не скажешь…», а потом молча меня выслушал. А я заикался и краснел, как мальчишка, обманывая его…
- Мы просто немного поспорили с Греем по поводу этого… И я решил не усугублять ситуацию, своим присутствием… – черт, я не люблю просить. Я не люблю признавать себя в чем-то слабым. Я никогда не прошу о помощи, но сейчас просто не знаю, что делать. Отец, на мое удивление, тут же согласился со всеми моими доводами.
- Конечно. Так, давай умывайся, завтракай и отдыхай, а вечером съездим за твоими вещами. Грей никогда не умел держать себя в руках и наверняка наговорил тебе кучу гадостей. Глупый ребенок. Все, давай двигайся… – а я опять чуть не расплакался от этой, скрытой в его голосе, теплоты и заботы. Я не хочу знать, что и он меня обманывает…
Весь день до вечера я размышляю о произошедшем. Это я во всем виноват, но даже если сейчас мы не будем жить вместе, я должен, по крайней мере, наладить с ним отношения, чтобы спокойно жить у отца. Поэтому, вечером я все-таки решаю поехать один. Не следует еще и отца втягивать в это дело. Мы ведь уже не маленькие, и сами можем с этим разобраться. Я должен заставить себя извиниться… Как бы мне не было больно и обидно… И я ведь не злопамятный. Хотя, как только я начинаю об этом думать, щека тут же вспыхивает огнем… Он поступил несправедливо со мной. Он не должен был…
Я долго стою у двери его квартиры, не решаясь войти. Все-таки мне не легко переступить через свою гордость. Но я уже не отступлю. В конце концов, все хорошее рано или поздно заканчивается… Я нажимаю на звонок и нетерпеливо жду. Наконец, дверь открывается, но на пороге стоит Алекс. Я нерешительно вхожу, а он вдруг кладет мне руку на плечо и облегченно вздыхает:
- Слава Богу, ты вернулся. Мы так волновались…
Алекс не успевает договорить, как в коридор вылетает Грей.
- Чертов ублюдок! Где ты пропадал?! – его даже трясет от злости, когда он хватает меня за отвороты куртки. – Эгоистичная мразь! Отвечай!
Еще чуть-чуть и он начнет трясти меня из стороны в сторону или опять ударит. Алекс делает предупреждающий шаг к нам, но я не реагирую на выпады Грея. Он может называть меня как угодно. Я это заслужил… Грей сдавленно дышит, а я спокойно убираю его руки и тихо говорю:
- Я пришел забрать свои вещи…
- Черта с два! Ты никуда не пойдешь!
- Ты меня не остановишь… – еще тише говорю я.
- Ты никуда не пойдешь, - похоже, с ним бесполезно разговаривать - убьет на месте.
- Грей, успокойся, - строго говорит Алекс. – Эти вопросы вы решите потом. Рен, можно с тобой поговорить?
Вот и все. Вот и попал я на прием к психиатру, которого так боялся. Но мне ничего не остается делать. Алекс уводит меня на балкон. Там стоят два небольших плетеных кресла и маленький чайный столик.
- Садись, - голос Алекса потеплел, но мне от этого не становится легче. Ведь он захочет узнать, почему все это произошло, а я не смогу найти ответ и внятно ему все объяснить. Хотя он, наверное, уже отчасти догадался…
- Рен, ты когда-нибудь был в парке развлечений? – это что, какой-то психологический тест?
- Да, - отвечаю я, и закуриваю.
- И кто там больше всего тебе не понравился? – странный вопрос. Разве детям может там что-нибудь не понравиться? Но Алекс знает, о чем спрашивает. И я тоже.
- Клоуны и комната с кривыми зеркалами.
- Именно так я и думал… – Алекс слегка улыбается и садится напротив меня. Сигаретный дым растворяется в вечернем небе, и между нами повисает недолгая пауза. А потом Алекс все-таки высказывает свои догадки.
- Ты не любишь фальшь на их лицах… И больше всего тебе претит своя собственная многоликость. Особенно, если искаженная… – я устало киваю в ответ.
- Тогда почему на тебе сейчас маска клоуна? - этого я не ожидал. Как он может говорить такое?! Я не притворяюсь!
- Неправда! Я ненавижу это! Я всегда честен с собой! Я… – весь мой пыл вдруг исчезает под его взглядом. И я невольно опускаю глаза…
- Ты честен с собой, но тогда почему врешь Грею?
- Я не вру! Он просто не понимает!... – черт, меня загнали в угол.
- Мы сейчас не об этом. Рен… расскажи мне все сначала…
- Ты знаешь. Я ушел вечером…
- Ну, вот, ты опять лжешь… – Алекс устало вздыхает. – Ты ведь прекрасно понял, о чем я. Расскажи мне, с чего это у тебя началось.
Алекс пристально смотрит на меня, и я теряюсь под этим взглядом. В нем нет ни жалости, ни сострадания, ни стремления помочь. Он хочет только выслушать и понять. Только после этого он начнет действовать. Но он прекрасно знает, как для меня это сложно. Точнее, не знает, а чувствует. Чувствует, как это тяжело, признавать себя «ущербным», не способным думать о чувствах других людей, потому что и они никогда обо мне не думали…
- С чего?... Когда отец впервые ударил меня… – тихо говорю я, но от этих слов в горле уже давно не возникает горький ком слез. Я давно перестал себя жалеть. И сейчас сухо излагаю этому «докторишке» свою жизнь.
- Когда у него это вошло в привычку, а меня начинало трясти от одного его вида. Когда в 11 лет меня избил и чуть не изнасиловал какой-то придурок в подворотне. Когда мать ни разу не проверяла мои домашние задания, и ни разу не спрашивала, куда я ухожу и во сколько вернусь. Кто мои друзья? Есть ли они у меня вообще? Все равно… Когда лет с 13 меня просто начали попрекать моим существованием… Дразнить, нарочно доводить до слез. Везде и всюду показывать мне мое место. Место ничтожества! – я со злостью кидаю сигарету в пепельницу и смотрю Алексу прямо в глаза. – Ты это хотел услышать? Теперь, ты понимаешь? Разве я могу иначе? Разве меня кто-нибудь научил волноваться о том, что меня где-то ждут? Что я кому-то нужен? Что я дорог… кому-то… – я снова закуриваю и смотрю в темное небо. Звезд не видно. К ночи, наверное, дождь соберется…
- Я знаю, что он волновался за меня, но не настолько же… Разве я нарочно ввязался в драку…
- Рен… – похоже, Алекс испугался, что у меня истерика.
- Алекс… Я ведь почти не знаю, как это, «нормальная семья»… – говорю я совсем обессилено. Что ж, ты сам хотел это услышать. Но как бы мне не было больно признавать все это, я стараюсь исправиться. Я стараюсь начать новую жизнь. Я хочу узнать каково это. То, чего меня лишали все эти годы…
- А потом… Знаешь, когда боль в душе становилась невыносимой, я резал себя… Пытаясь, хоть как-то облегчить ее… – я слабо улыбаюсь и закатываю рукава, обнажая наглядное подтверждение своих слов. Большинство длинных и коротких линий уже побелело, но остались еще и совсем розовые. – Ты только не подумай, я никогда не пытался с их помощью привлечь к себе внимание…
Тут Алекс обрывает меня. Он резко встает, но не успевает сделать и шага, потому что балконная дверь распахивается, и Грей тут же сжимает меня в объятиях. Я ошарашено моргаю, а Грей прижимается ко мне всем телом. И я стараюсь не шевелиться, боясь, что эта история произвела на него слишком большое впечатление. Я замечаю взгляд Алекса. Он улыбается. Открыто и так искренне… Даже в глазах – добрые искорки, а я чувствую пальцы Грея в своих волосах и нежные прикосновения, когда он гладит меня по голове… И тихий шепот:
- Прости меня, малыш… – а у меня вдруг наворачиваются слезы на глаза, и я утыкаюсь ему в грудь, тихо всхлипывая и неистово сжимая его в ответ.
Алекс тихонько уходит, оставляя нас наедине, и мы долго так стоим. Я дрожу всем телом. Как будто внезапно очень сильно замерз, и теперь жмусь к теплу брата, так, будто это единственное, что может меня спасти. И это, наверное, так и есть… А Грей не прекращает медленно гладить меня по голове. Он что-то тихо шепчет. Какую-то сладкую, ласковую белиберду, но я не слушаю. Он ведь понял меня, правда? Он ведь простит меня?... Брат, что же ты со мной делаешь… Ведь это я должен извиняться. Поэтому… Прости, прости меня… Пожалуйста… Я, кажется, шепчу это вслух, но Грей не слушает. Он берет мое заплаканное лицо в свои ладони и целует соленые щеки. А потом опять прижимает к себе… И я понимаю, что прощен. Мы долго стоим так, обняв друг друга. Я немного успокаиваюсь, но слезы все еще текут по моим щекам, медленно и беззвучно. А Грей ведет меня в комнату и укладывает на постель, ложась рядом. Он теперь молчит, но и я не знаю, что ему сказать. Как-то неловко получается. А он просто лежит рядом и тихонько обнимает меня. И я не думаю ни о чем… Пусть. Я не хочу терять такой момент. Это навсегда останется в моей памяти. И я, наконец, умиротворенно засыпаю…
Весь следующий день мы почти не разговариваем друг с другом. Я даже боюсь смотреть ему в глаза, чувствуя себя донельзя пристыженным за свой вдохновенный спич. Но сути дела это не меняет, даже если Грей сменил «гнев на милость». И только вечером, когда приходит Алекс, нам удается поговорить. Почему-то в его присутствии это сделать гораздо проще. И все-таки я переступаю свою гордость и говорю:
- Грей… Прости меня, пожалуйста… – голос предательски сипит. – Я заставил тебя волноваться…
- Не то слово, - легонько усмехается Грей, но тут же становится серьезным. – Ты пообещаешь мне, что такого больше не повторится.
И это даже не просьба, а как будто приказ.
- Но ведь всякое случается… – я пытаюсь не поддаться, ведь эту клятву будет очень сложно выполнить.
- Мне все равно. Ты слишком дорог мне, чтобы так легко тебя потерять, - говорит Грей тоном, нетерпящим возражений. – И с сегодняшнего дня я устанавливаю для тебя комендантский час. Ты возвращаешься не позже полуночи. Ясно?
- Да, - обреченно говорю я, и мне ничего не остается, только смириться. Ведь я не хочу, чтобы подобное повторилось… Грей… Что ж, я просто постараюсь оправдать твои ожидания. Хотя после ужина я все равно собираюсь на улицу…
II. Глава
III. Глава
IV. Глава
Название: Брат
Автор: Yuzik88
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Рен/Джек, Грей/Алекс
Жанры: слэш, ангст, POV, драма
Предупреждения: изнасилование
Статус: закончен
Размер: миди
Описание: тяжело ли поверить в счастье? Обрести надежду, в которую никогда не верил? Тяжело ли изменить себя и признать свои ошибки? Тяжело... Но если этого не сделать рано или поздно, твоя "счастливая" жизнь может закончиться, даже не начавшись. Ты должен хотя бы попытаться...
Комментарии: не инцест! в начале и конце фика стихи - авторские
I.ГлаваI. Глава
«Я был расколот надвое самим собой,
Я был расколот, почивал на лаврах…
Я был расколот грешною мечтой
За то, что оказался правдой».
Я был расколот, почивал на лаврах…
Я был расколот грешною мечтой
За то, что оказался правдой».
Моя жизнь банальна и скучна… Наверное, у многих она такая… Просто я люблю об этом думать, и мои размышления иногда наводят меня на интересные мысли. Многие из тех, кто меня знают, считают, что я противопоставляю себя обществу, но это не так. Боже… Они же абсолютно ничего не понимают. Наше мировоззрение настолько различно, что я сомневаюсь, что мы когда-нибудь хоть в чем-то сойдемся. Со стороны это кажется простым размышлением подростка о жизни, но для меня – это правда. Однажды осознав которую, я уже не смог жить так, как прежде. Я даже не смотрю ни на кого свысока, и не сострадаю никому. Как бы банально это ни прозвучало, но каждый в ответе сам за себя. И я пока ничего не собираюсь менять. Хотя, с моей стороны, это – осознанный выбор. С их – безусловный рефлекс, средство для выживания, которым их наградила природа. С другой стороны, не думаю, что я один такой «догадавшийся». Нас много, но мы одиноки. Как бабочки, пойманные в банку юным зоологом. Понимаем, что не сможем выбраться, и все равно стучимся в стекло, рассматривая, продолжающуюся без нас, жизнь. Вместе и поодиночке. А у меня «банка» вообще замечательная. Вместительная такая, трехлитровая, на 30 человек то есть. И причем каждая бабочка страстно желает доказать, что именно она – махаон. Нет, ну, просто здорово получается! А однажды придет этот добрый зоолог, кинет в банку бумажку, смоченную в эфире, и приколет нас булавками под стекло: любуйся – не хочу. И это будет доказательством нашей самой великой битвы. Понятно теперь, почему так бабочки любят огонь? Хотя и с этим можно поспорить - не каждая полетит на открытый огонь, многие предпочтут обычный фонарь. Пародия жизни. «Бабочки» - это мои одноклассники… А я вообще люблю поспорить насчет этих вопросов определения смысла жизни. Только не с каждым, конечно, получается. Я вижу, как они смотрят на меня. Я слышу их противные голоса у себя в голове. Я знаю каждую гадость, которую они скажут мне в след, думая, что я не услышу. Я знаю их. Но лучше бы все было наоборот…. Каждый день я возвращаюсь домой из этого стойбища юных натуралистов и думаю, что мне однажды захочется стать браконьером. Или, на худой конец, вымирающим видом. Чтобы потом не винить себя ни в чем. Хотя, и дома не легче. Если продолжать аналогию, то в этой «банке» брызнули дихлофосом, и я умираю от удушья в страшных муках. Забавно все-таки получается: зачем было рожать ребенка, если он не был желанным? Чтобы потом всю жизнь попрекать его за это? Странные у меня родители, в общем. Отцу плевать на всех, на меня, на мать. Он уходит с головой в работу, как будто от чего-то спасаясь. От проблем? Нет. От них он тоже уходит. А накопившийся стресс возмещался моими побоями. Потом, когда дошло, что от этого в лучшую сторону ничего не изменится, он прекратил методично меня поколачивать и оставил в покое. Чего не скажешь о матери. Похоже, за свою ошибку она решила пилить меня всю жизнь. Но у нее это бывает наплывами, в отличие от былой методичности папаши. Поэтому, дома я стараюсь привлекать к себе как можно меньше внимания, чтобы не нарваться на очередной скандал. И она меня не трогает. Пока не приходит момент, когда ей нужно выместить злость. Все начинается с грубо прикрытых ехидных подковырок, после чего мы оба срываемся на крик. Потому что я не могу молчать в ответ – но мне интересно, как долго я смогу с этим бороться. И я не всегда выдерживаю – меня начинает мелко трясти, когда она уходит, вполне довольная собой и успокоившаяся. Хорошо, что отец почти никогда в подобное не вмешивается – я бы просто не смог его ударить, если бы он опять полез на меня с кулаками. В отличие от него, мать никогда не опускалась до рукоприкладства, предпочитая словесные баталии. Она доводит меня белого каления своими глупыми, беспочвенными упреками черт знает в чем и, похоже, получает от этого удовольствие. А у меня – нервные срывы. Но только тихие такие. Им обоим я никогда не покажу, что они задевают меня. Я никогда не покажу им, что чувствую на самом деле… После всего этого я обычно ухожу на улицу. Блуждая по ночному городу, кажется, что никого и ничего в мире больше нет, только тьма и огни фонарей, и я успокаиваюсь… Конечно, есть у меня и другое средство снятия стресса. Но оно припасено на самый крайний случай и применяется довольно редко, хотя крови мне не жалко… В последнее время я стал все чаще уходить к деду. Живу у него неделями, появляясь дома только за учебниками и сменной одеждой. К тому же, мне нравится помогать деду. Его небольшая уютная гостиница много дохода не приносит, но он этим занимается только от скуки. Говорит, что так чувствует себя не дряхлым стариком, а вполне работоспособным пожилым мужчиной. Он – отец моего отца, и этим все сказано. Хотя, общего в их характерах очень мало, есть одно, что их связывает: деду я тоже не нужен. Но он, хотя бы, высказал это открыто, а не городил огород «затворничеством» или пустыми обиняками. И это мне в нем нравится. Я прихожу к нему под вечер. Убираю пустые комнаты или читаю книги из его щедрой библиотеки. Классика, конечно, но я не книжный червь, чтобы проводить там целые дни. Его гостиница, та маленькая комнатка на первом этаже стали для меня своеобразным убежищем от всего. За что я деду премного благодарен.
Я иду по пустым улицам. Уже темно, и грязный талый снег хлюпает в моих ботинках, как будто так и надо. Просто темно, и я не обращаю внимания на эти лужи ранней оттепели. У парадного входа в гостиницу, под тусклым фонарем какой-то парень устало щелкает зажигалкой. Похоже, она сдохла, и он лениво перекатывает сигарету из одного угла рта в другой, не делая никаких попыток найти огонь. Я медленно подхожу к лестнице, и только после некоторой паузы он спрашивает:
- Есть прикурить?
Я молча достаю зажигалку, и мы закуриваем. Я совсем недавно начал курить. Но уже вошел во вкус, обнаружив, что никотин и смолы помогают мне быстрее расслабиться. Я нахожу в этом процессе даже некое своеобразное удовольствие. Пускать колечки, наблюдать, как медленно перетекает дым в слоях воздуха… Мы молча курим. А потом уходим в гостиницу. Ему – прямо и вверх по лестнице, мне направо. Еще пара шагов, и я, наконец, останусь один… Вытянуться на прохладных простынях и не думать ни о чем… Такое блаженство, что меня чуть не трясет от предвкушения. Пока я раздеваюсь, раскладываю книги и умываюсь, в дверь раздается стук. Я его игнорирую. Это дед, но он уже привык. Если не отвечаю, значит, никого не хочу видеть или чем-нибудь занят. Но стук повторяется снова, уже настойчивей, и это меня нисколько не радует. Я иду открывать, и, как и ожидал, на пороге стоит дед.
- Рен, зайди ко мне в кабинет. Есть разговор.
Голос деда немного напряжен, но сам он внешне спокоен. Это меня настораживает – разговор будет долгим и серьезным. Но не думаю, что дед опять возьмется читать мне нотации. Прошлого раза ему хватило. Скандал был грандиозным, но дед быстро ушел на попятную и больше подобные темы не затрагивал. Он тоже смирился с положением вещей, как и я. Поэтому, я стараюсь не заставлять ждать себя. В его кабинете горит яркий свет, что очень необычно для такого времени суток, и это меня еще больше заинтриговывает. Окончательным удивлением для меня становится то, что в кабинете обнаружился не только дед, но и моя мать, а также парень, который попросил у меня прикурить на входе, и какой-то немолодой мужчина. Я с подозрением смотрю на деда, потом на мать. А потом уже разглядываю незнакомцев. Парень оказался довольно симпатичным. На вид старше меня года на 3-4, наверное, учится в колледже или уже работает. Старший мужчина хорошо сложен и подтянут. Его взгляд сосредоточен и, похоже, он привык иметь ко всем вопросам деловой подход. Он, не стесняясь, рассматривает меня, но в его глазах я замечаю какую-то странную решительность. Парень тоже смотрит, но на его лице читается только заинтересованность и предвкушение. Так, что все это значит?
- Рен, твоя мать должна рассказать тебе кое-что, - говорит дед и складывает руки на стол. А мне становится по-настоящему интересно. Что за скелеты в шкафу?
- Рен, я…. – мать запинается и потупляет взгляд. Весь ее вид говорит, что она смущена, но я-то знаю, что она пытается этим скрыть. Ей не хочется ничего говорить, она с удовольствием бы оставила все, как есть. Но, похоже, сейчас ей не отпереться.
- Рюрико, позволь лучше мне, - мужчина поднимается с кресла и выходит в центр комнаты, ближе ко мне. – Рен, я – твой настоящий отец.
Повисает молчание. Все ждут моей реакции. А я смотрю на их лица – они-то все уже в курсе, осталось только до меня донести эту информацию. Но я не начинаю громко удивляться и вопить: «Что-о-о??....» Я просто спокойно смотрю в глаза этому человеку и пытаюсь пронести сквозь себя это известие. «Отец….»
- Отец? – переспрашиваю я, чисто из вежливости, потому что меня это не удивляет, я всегда чувствовал, что что-то не так. – Что за «Санта-Барбару» вы тут развели?
Я обращаю свой взгляд на мать, которая тут же вспыхивает на мою реплику.
- Рен, это правда. До свадьбы у меня был роман с Говардом. Когда мы расписались с твоим отцом, я сказала ему, что ты – его ребенок. И никто бы ничего не узнал, если бы Говард не захотел встретиться со мной по старой дружбе, - мать кидает на него презрительный взгляд и вновь смотрит на меня. Она ждет от меня скандала, чтобы я накричал на них и сбежал из комнаты – она не хочет уступать никому. Но меня в данной ситуации больше всего интересует реакция деда. Он, похоже, догадывался об этом и раньше, да и скандала от него не дождешься. Он спокойно смотрит на гостей и с каким-то облегчением - на меня. Неужели, и он будет рад избавиться от меня?
- Ну, и что дальше? – я переключаю свое внимание на мать. – Теперь-то ты чего от меня хочешь?
Мой голос холоден и тверд, и это больше всего ее задевает.
- Рен, послушай, - похоже, этот новоиспеченный отец решил взять ситуацию в свои руки. – Я совсем недавно узнал, что ты – мой сын, и мне бы не хотелось, чтобы все это вот так закончилось. У меня уже есть старший сын – Грей, но я хочу, чтобы и ты был моим сыном, - он показывает рукой на парня, а потом делает шаг ко мне.
- Может, вам еще сплясать? Или сыграть на флейте? – я все-таки не сдерживаюсь и торопливо ухожу из комнаты, слыша из-за дверей возмущенный голос матери: «Что я тебе говорила? С ним невозможно общаться!...»
Я быстро иду по коридорам. В голове настоящий бардак, и неожиданные слезы подступают к горлу. Я выхожу на заднюю террасу. Холодный, ночной воздух, иголками, пробирается по коже и приводит меня в чувство. Настоящий отец? Почему меня это не удивляет? Наверное, потому, что у меня никогда не было «настоящих» родителей. Они никогда даже не называли себя семьей, а я… Словно заботиться о кошке или собаке. Из чувства долга. Сволочи! Ну, почему? Почему, когда я только-только свыкся с этой мыслью, когда научился жить, относясь к ним так же, как и они ко мне? Семья по обязательству. Только чтобы не осудили соседи и коллеги по работе. Ха… Сплошная комедия. И что они думают теперь делать? Что должен делать я? Точно – не плясать от радости. Потому что мог бы жить в нормальной семье, обычной жизнью, со счастливым детством? Не знаю. Я ни черта не понимаю!
Что-то теплое касается моих плеч, и я медленно оборачиваюсь. Это тот парень, Грей. Он накинул на меня куртку и встал рядом. Он молчит, а я смотрю в темное небо, продолжая размышлять над этим событием.
- Знаешь, - он, наконец, прерывает молчание, но не смотрит на меня, обращаясь как будто к себе. – Когда отец рассказал мне, я ему не поверил. Даже потом, когда он показывал мне даты твоего рождения и свадьбы твоей матери, я говорил ему, что она могла обманывать его и во время их романа, но он не слушал. Особенно, когда нашел твою фотографию. Вы и правда похожи….
Он слегка улыбается и оборачивается ко мне.
- Вас не трудно было найти, - до меня вдруг доходит, что он разговаривает со мной, как с маленьким ребенком, который обиделся и убежал. И сейчас на него может повлиять только спокойное рассуждение, а не какие-либо обещания или игрушки. – Отец не думал встречаться с вами так быстро. Просто у него возникли некоторые проблемы с местными партнерами по бизнесу, так что подготовка к визиту проходила в спешном порядке. И рано или поздно нам пришлось бы встретиться….
Он вдруг замолкает, и я, наконец, могу сфокусировать свои мысли на нем. Он больше не улыбается, лишь спокойно смотрит на меня. А я тону в его темных глазах вместе со звездами… Никогда не думал, что взгляд может передать сразу столько противоречивых чувств. Его глаза наполнены скрытой радостью, непонятной тревогой, нежностью и, на самом дне, тяжелой грустью. Словно от безысходности… Что ж, я знаю одну такую – она моя верная подружка. Молчание затягивается. Я просто пытаюсь осознать, что у меня есть родители. Вот только настоящие или фальшивка, как нынешние? И еще этот парень…
- Так значит, ты – мой брат… – говорит он совсем тихо, а у меня вдруг что-то болезненно сжимается в груди. Меня охватывает неожиданное волнение, и я быстро отвожу взгляд, чтобы не выдать себя. Он опять улыбается и вдруг протягивает мне руку. А я не знаю, как сделать этот шаг… Я не знаю даже, как вздохнуть ему навстречу… Брат?... В конце концов, я протягиваю руку и тут же оказываюсь в его робких объятиях. Так странно… Они оказались теплыми и мягкими. Твои руки… И я в них медленно таял…
- Брат… – мой полушепот-полувздох, и он в ответ сжимает меня еще крепче. Мгновение тает и мне кажется, что я, наконец, счастлив…
Остаток вечера мы проводим за разговорами. Вначале беседа не клеилась, но потом мы перестали обращать на это внимание. Грей не лез с пустыми вопросами, а на мои выпады отвечал только спокойной улыбкой. Мягко и ненавязчиво рассказывал о себе и об отце. А у меня как-то само получалось совершенно спокойно разговаривать с этим незнакомым человеком… Я опустил детальный рассказ о своей семье. Все равно ничего толкового я не смог бы рассказать. Зачем? Ведь что бы я ни сказал ему, он мог воспринять это просто как жалобы или глупое нытье. В общем, я не вдавался в подробности, и Грей заметил это. Он не стал ни о чем меня спрашивать. Похоже, он и так все понял. Даже то, что я и сам-то начал понимать совсем недавно. Например, то, как мне тяжело быть одному. Раньше я никогда не обращал на это внимания. Одиночество никогда не пугало меня, я всегда был один. Но когда я уже окончательно его принял, появились они – отец и брат… И это разбудило во мне… Надежду. Вот уж что самое бессмысленное в нашем существовании. Я уже давно ни на что не надеюсь. Особенно, на то, что когда-то буду нужен кому-то... Хотя, и это тоже все глупости, - читать проповеди самому себе я тоже давно перестал.
Когда, наконец, потоки вопросов и ответов понемногу стихают, меня начинает безудержно клонить в сон. Все-таки столько всего за один вечер… Я просто не могу сдержать зевка. А Грей спокойно так улыбается и присаживается ко мне на кровать.
- Ложись, ты устал. Я побуду с тобой, пока ты не уснешь…
Я падаю на кровать поверх одеяла, не раздеваясь, и, уже совсем сонный, беру его за руку. А он опять улыбается – я чувствую это даже с закрытыми глазами. Я быстро проваливаюсь в сон, но когда начинаю чувствовать ускользающие пальцы, то не могу сдержать порыва. Я крепче хватаюсь за руку и опрокидываю Грея рядом с собой. Ничего, одну ночь потерпит. Зато я буду уверен, что мне это все не приснилось и не сойду с ума утром, обнаружив, что все это было лишь иллюзией… «Спокойной ночи, брат. Я никуда не уйду. Я тебя не оставлю».
Утром мне удается поговорить с отцом. Конечно, не так открыто, как накануне с Греем, но кое-какие выводы делаем и он, и я. Мне он показался сильным и честным мужчиной. В его глазах скользит какой-то нелепый страх по отношению ко мне, но он тверд в своих намерениях. Особенно, когда заявляет, что хочет увезти меня с собой. Чтобы я жил с ними… Он смотрит на меня с надеждой, но я должен подумать об этом. Я ухожу в свою комнату, а мать с отцом опять пускаются в пустые перебранки. Не думаю, правда, что мать по-настоящему хочет, чтобы я не уезжал. Где-то в глубине души она всегда хотела, чтобы меня не было. По крайней мере, в ее жизни… И для меня это лишний повод уехать. В конце концов, хуже уже не будет. Никто, кроме моих родителей не способен причинить мне такую боль. Никто, кроме них не будет со мной так обращаться… Я сопоставляю все «за» и «против» этого отъезда. Ведь я практически не знаю их. Каково это будет, жить под одной крышей с незнакомыми людьми, в незнакомом городе, ходить в новую школу?... Хотя, насчет последнего я абсолютно не волнуюсь. В своем классе меня так и не приняли. У меня нет близких друзей, только пара приятелей, с которыми не трудно будет расстаться. У меня нет девушки, чтобы она могла удержать меня своими чувствами. У меня нет особых родственных чувств ни к матери, ни к отцу, чтобы грустить о них после отъезда. Единственное, это то, что мне жалко деда, - все-таки я хоть немного ему помогал. Но и он может справиться без меня, а это значит, что я все-таки могу поехать.
Ближе к обеду ко мне заглядывает Грей. Я валяюсь на кровати и пытаюсь представить свою будущую жизнь с ними. Я все-таки решил, что поеду.
- Ну, так что? – Грей выводит меня из размышлений. – Ты надумал?
- Да, я еду с вами.
- И не побоишься ответственности? – с улыбкой спросил он.
- Вот чего-чего, а ответственности я никогда не боялся.
- Тогда может помочь тебе собрать вещи? – мне показалось или он издевается надо мной?
- Нет, не нужно. Я вдруг передумал, - я ехидно ему улыбаюсь, замечая притворный страх в глазах.
- Ладно, ладно. Я всего лишь пошутил, - улыбается он, и мы вместе смеемся.
На следующий день мы подъезжаем на отцовской машине к моему дому. Заботливая мамочка уже собрала мою одежду, и мне останется только забрать свои личные вещи. Когда у меня уже почти все готово, я иду в комнату к отцу. Пусть он и не родной мой отец, но я считал его таковым 18 лет своей жизни. И он все еще что-то значит для меня. Он смотрит телевизор, а я молча созерцаю его спину, хаотично пытаясь придумать, что бы ему сказать.
- Отец…
- Не думаю, что ты теперь можешь меня так называть, - после недолгой паузы откликается он, разворачивается и подходит ко мне. – Но от этого ты мне меньше сыном не стал. Я был никудышным отцом. Прости меня за это…
- Пап… – у меня вдруг предательски начинает свербеть в горле. Он никогда со мной так не разговаривал!
- Желаю тебе удачи, сын, - и он возвращается к телевизору.
А я стою, как будто облитый холодной водой, и не могу пошевелиться. Но тут Грей окликает меня, и мы идем уносить последние коробки.
Прощание с матерью было таким же коротким. Она не стала пускать слезу и не читала мне нотаций. Лишь, как и отец, пожелала мне удачи, добавив, что я всегда могу вернуться, если захочу. После этого мы садимся в машину и уезжаем, а на меня накатывает чувство свободы и неизвестности, то, чему я никогда не был так рад, как сейчас. Я смотрю на, проплывающие мимо, знакомые с детства, улицы, и не могу ни о чем думать. Внутри какая-то странная пустота, но она меня не пугает. Потому что я знаю, что совсем скоро она будет заполнена чем-то другим. Плохим или хорошим – не имеет значения, я готов ко всему. Просто это будет другим. И для меня это уже важно…
Мы приехали в город, когда было уже совсем темно. Что ж, это место намного больше, чем то, в котором я жил, но не думаю, что они во многом различаются.
Почти всю дорогу Грей проспал на заднем сидении. А отец только усмехался по этому поводу, говоря, что Грей никогда не будет водить машину, потому что уснет за рулем. Я смотрю на эту идиллию и не могу поверить, что все это происходит со мной. Что эти люди так тепло относятся друг к другу и ко мне. Я просто не мог осознать это. Для меня, такие отношения в семье слишком диковинны. Но я решил, что буду постепенно привыкать и осваиваться. В конце концов, они – моя настоящая семья, и я не могу разрушить то, что еще не началось. Мы изредка переговариваемся с отцом: будничные вещи о том, какую я хочу новую школу или куда буду поступать. Отец сказал, чтобы я не раздумывал – он заплатит за все. Смешной. Я ведь не для этого поехал с ними. И, к тому же, не в моих правилах быть обузой для кого-то. Я ему так и сказал. А он опять так тепло на меня посмотрел, что у меня защипало в глазах. Черт, я становлюсь слишком сентиментальным. Нужно взять себя в руки и успокоиться. Мы, конечно, все на взводе, но не стоит по каждому поводу пускать слезу, так меня вообще черт за кого примут! Ближе к вечеру мы остановились у небольшой забегаловки, поужинали, и беседа, наконец, завязалась. Смешно, но мы говорили все разом и от этого хохотали еще больше. Да уж, поездка выдалась веселая, но когда мы приехали, сил хватило только чтобы перенести вещи и завалиться спать. Отец и Грей живут раздельно. Папа постоянно на работе или в командировках, поэтому меня решили поселить к Грею. Его квартира в небольшой многоэтажке, в уютном районе с набережной и парком по-соседству. Две комнаты, кухня, холостяцкое убранство и небольшой беспорядок, свойственный, когда живешь один. Грей, конечно же, извиняться не стал и без разговоров выделил мне комнату, отведенную под гостиную. Что ж, я устроюсь поудобнее и наведу здесь порядок.
Чем я и занялся на следующее утро, пока Грей спал. Ну, и соня же он! Я успел разобрать все вещи и приготовить завтрак к тому моменту, когда он проснулся. А он еще и подкалывает меня тем, что теперь у него есть, кому о нем заботиться. Дурак, я ведь ему не мамочка! Эти мысли занимали меня, пока я прибирался на кухне, а Грей все-таки решил не падать в грязь лицом и озаботился своей комнатой. Тут раздается звонок в дверь и я решил, что пришел отец, но Грей не спешит открывать. Пока я размышлял над тем насколько неэтично открывать двери в, еще чужом, доме, звонок верещал не переставая, и я все-таки решил рискнуть. Но я не успел толком открыть дверь – она буквально распахнулась после щелчка замка, цветное смазанное пятно рухнуло мне на шею и уронило с криком:
- Грей!! Ты вернулся!! Я так скучал!... - после чего, пятно все-таки отлипает от моей шеи, и я смог рассмотреть худого жилистого паренька лет 17 отроду. А из комнаты высунулась голова Грея, и тот глубокомысленно произнес:
- А, это ты, Энжи. Я тоже скучал, - после чего он выходит к нам и помогает отодрать от меня этого Энжи. Когда нам, наконец, удается подняться, Грей представляет нас друг другу. – Рен, это мой друг, Энжи. Энжи, это мой младший брат, Рен.
После этого вдохновенного спича паренек пришел в неописуемый восторг и долго тряс мою руку, лопоча при этом черти что. Я не смог разобрать и половины, но Грей лишь довольно усмехается и бросает мне: «Привыкай, он всегда такой». После чего он возвращается к себе, оставив меня наедине с этим… этим… веселым парнем. Я был немного в ступоре от такого напора, но быстро пришел в себя и решил предложить гостю чаю. Это вызвало еще один шквал восторга, а мне осталось только молить небеса, чтобы он не оказался каким-нибудь чокнутым и не прирезал меня чем-нибудь.
Через полчаса общения с этим «чокнутым», я все-таки сменил гнев на милость. Признав его вполне адекватным и даже более. Как я понял, паренек застрял в переходном возрасте и совершенно не умеет контролировать свои эмоции, или искусно притворяется, играя какую-то роль. Что, в общем, его совсем не портило. А мне оставалось лишь искренне смеяться над его шутками и отвечать на миллион вопросов, связанных со мной, Греем и всем остальным по очереди. И это, конечно, могло бы продолжаться до бесконечности, если бы еще один звонок в дверь не заставил нас отвлечься. И Грей опять не спешил открывать! А я, подходя к двери, молил только о том, чтобы у Энжи не оказалось родственничка с такими же повадками. Еще одно падение на пол, пусть даже и с высоты своего роста, я не перенесу. Но, по всей видимости, моим мольбам внемли, потому что за дверью оказался высокий длинноволосый парень лет 25. Несколько мгновений мы молча смотрим друг на друга, а потом меня дернуло за язык:
- Э… Могу я чем-нибудь помочь? – риторический вопрос, но, судя по его выражению лица, очевидно, что ему что-то нужно.
- Нет, не думаю… – Ох, что-то мне не нравится все это. Парень развернулся и пошел к лестнице.
- Подождите, вы, наверное, к Грею пришли… – браво Рен, а к кому же еще? Парень не успел ответить, потому что у меня из-за спины выскакивает Грей, чуть не своротив меня при этом. Вот семейка, блин!
- Алекс, подожди! – Грей хватает его за руку и не дает уйти. У обоих такое выражение лица, что я решаю поспешно ретироваться. Странные, все-таки, друзья у моего братца. Один – чудик, хоть и милый, другой – холодный, как фанера и не менее милая… Фанера. Черт! Куда я попал? Пока я чертыхался и оттаскивал Энжи от третьего блюдца с печеньем, Грей, видимо, уладил все свои дела, потому что появился на кухне в сопровождении этого долговязого парня.
- Алекс, знакомься, это мой брат Рен. Рен, это мой… Мой… – возникает пауза, и у меня вдруг начинают подкашиваться колени. – Любовник, - закончил Грей, и я все-таки рухнул, на услужливо подставленную Энжи, табуретку.
- Рен? – в глазах Грея плещется страх, что я не пойму, что начну осуждать или презирать, но я все правильно понял, и смог выдавить из себя тихо, но твердо:
- Водки мне. Быстро.
- Прости, что? – нет, Грей, тебе не этого нужно бояться!
- Водки. Двести грамм капель, - устало повторяю я, не в силах пошевелиться.
- Грей, ты что, не видишь? У мальчика шок от переизбытка информации, - нашелся Алекс. – Действительно, налей ему.
Грей с опасением посмотрел сначала на него, потом на меня и полез в шкаф за бутылкой.
- Водки нет, только виски… – но я, уже не раздумывая, схватил стакан и залпом опрокинул его в себя, даже не поморщившись.
- Оо, парень! Да ты крут! – Энжи весело хлопает в ладоши, после чего на табурет опустился Грей, а Алекс улыбается, протягивая мне руку.
- Ну, что ж, будем знакомы? – и я с благодарностью пожимаю ему руку. Все-таки хорошо, когда тебя понимают.
- Рен, ты что, пьешь? – ослабевшим голосом спросил Грей.
- Нет. Выпиваю, - чертыхаюсь я, но спешу его успокоить. – Нет, ты не думай! Я ничего против не имею. Просто это для меня немного необычно… Но это ваше дело. В конце концов, какая разница, если ты счастлив…
- Воистину!! – Энжи опять захлопал в ладоши и захохотал, после чего смеялись уже все, и напряжение постепенно ушло. Все-таки, жизнь интересная штука…
Следующие несколько дней проходят относительно спокойно. Я гуляю по вечерам, знакомлюсь с городом. Моя старая, добрая привычка открыла мне много нового. Днем хожу в школу – отец уже устроил меня. Она недалеко от нашего района, так что заканчивать последний учебный год мне придется здесь. Не думаю, что у меня возникнут проблемы с новым материалом. Я не отличник, но и в голове у меня не пусто, да и оценки меня не очень-то волнуют. Еще за эти несколько дней мы с братом начали понемногу узнавать друг о друге. Повадки, манеры, желания… Я, например, выяснил, что Грей иногда бывает очень упертым. Его трудно сдвинуть с места, особенно, если он что-то решил. Он очень гордым. Иногда мне кажется, что эта его черта является своеобразным барьером в общении с людьми или защитным механизмом. А иногда он вдруг начинает дурачиться со мной, как с ребенком, и я стараюсь прогнать из его глаз этот страх одиночества. Потому что он так глубоко внутри него, что как бы Грей его не подавлял, страх дает о себе знать. Когда приходит Алекс, он успокаивается окончательно. Я прямо чувствую, как все внутри него наливается теплом. И это меня очень радует. Я просто радуюсь за него и его счастье. Да и Алекс дает ему немало поводов быть счастливым. Для меня, конечно, не в новинку нетрадиционные пары, но я давно перестал считать это убогим нонсенсом. Я общался с геями – такие же люди. И счастье у них такое же. Когда мне удалось немного поговорить с Алексом, я окончательно признал его избранником Грея. Алекс очень умный и очень чуткий человек. Я смотрю в его глаза и вижу, как он читает меня, словно открытую книгу. Все мои жесты, взгляды, фразы, - он запоминает все и делает выводы. Но, судя по тому, что он тоже общается со мной, меня признали в качестве новоиспеченного младшего брата. Я не знаю, конечно, что он обо мне думает, поэтому стараюсь не очень выделяться и проявлять свой характер. Я тоже не подарок. Но мне просто нравится наблюдать за людьми, узнавать их, размышлять… Единственное, чего я боюсь, а, точнее, не хочу, - чтобы Алекс однажды пригласил меня к себе на прием. Как выяснилось, Алекс учится на последнем курсе медицинского университета, на отделении психологии. Вот тут-то вся и загвоздка… Я знаю, что внутри меня есть какие-то проблемы психологического характера, поэтому и не хочу однажды заговорить о них с Алексом или с кем-нибудь другим. Нет, достаточно того, что они внутри меня, и я не хочу, чтобы еще кто-нибудь копался в этой грязи. Я воспитал себя сам. Я сам привил себе нормы морали и закалил характер. Так что не нужно указывать мне на мои ошибки, я и так их прекрасно знаю. Еще я познакомился с сестрой Энжи. К счастью, она оказалась не такой, как ее младший брат. Абсолютно. Потому что однажды вечером, когда я шел домой, она буквально приперла меня к стенке. Я стоял у двери подъезда, а она подошла ко мне так близко, что я чувствовал ее дыхание на своем лице. «Кто ты такой?» - был первый вопрос, и мне пришлось без пререканий ей все объяснить. А она смотрела на меня с недоверием, но потом немного успокоилась и взяла себя в руки. Мы мило поболтали, после чего выяснилось, что она просто беспокоилась за своего брата. Он иногда бывает слишком наивным и постоянно открыт в своих чувствах. В результате чего не раз был избит. Поэтому-то она и присматривает за всеми новыми друзьями своего брата. Она мне очень понравилась. Это очень сильная девушка, пусть даже и со своей болью, но она знает, чего хочет. Она же меня и предупредила о местной шпане. Кучка «недорослей», как она выразилась, без принципов, идеи и чувства ответственности. Что ж, я принял к сведению, но не боюсь ватаги малолетних громил. Хотя они оказались на самом деле моими ровесниками и даже старше. Это я выяснил примерно через неделю своего пребывания на новом месте. Я возвращался домой почти заполночь, когда они подкараулили меня в темном проулке у самого дома. Забавные ребята оказались…
- Что за шушера зачастила в наш район? – по всей видимости, это был их главарь. А на вид, ну, совсем немногим старше меня. Они не окружали меня и не делали резких выпадов. Главарь стоял чуть впереди, а пятеро или шестеро его «соплеменников» расположились сзади у стен.
- Когда это он стал вашим? – ну, не могу я спокойно отвечать, когда на меня вот так вот прут. Обязательно сорвусь на ехидный сарказм. – Или в этом районе нужна местная регистрация? – я зло ухмыляюсь и в ответ получаю такую же ухмылку.
- Нужна. А особо смелым она идет по отдельному тарифу, - говорит главный, после чего меня ждет удар в челюсть, если я не увернусь вовремя. Увернулся, но у этого парня неплохая скорость, и мне пришлось невольно отвечать на его удары. Я ставлю блоки на его выпады, но не пытаюсь ударить сам. Мне все-таки интересно, что у них там за «регистрация». А парень злится все больше и больше. После его нескольких попаданий в цель, мне надоедает, и я отвечаю ему в полную силу хорошим ударом поддых и в зубы. Не знаю, чем бы закончилась наша с ним драка, но совсем рядом проехала патрульная машина. И с первыми звуками ее сирены друзей главаря сдуло, как ветром, и сам он задержался только для того, чтобы предупредить меня, что еще поговорит со мной и все-таки «зарегистрирует». А я, конечно, с нетерпением жду встречи. Вот только Грей не разделил моего ажиотажа, увидев разбитое лицо и перепачканную куртку. И тут меня, конечно, ждал первый серьезный разговор…
- Кто это сделал? – его голос холоден и тверд, как камень. И меня начинает это раздражать.
- Там темно было, - бурчу я из ванной, стараясь побыстрее отстирать кровь с одежды.
- Так, понятно. Это был Джек со своей бандой, - Грей начинает ходить из угла в угол, и я понимаю, что сейчас он соберется идти разбираться со всеми этими бандами.
- Не знаю, я с ними еще не знаком, - я стараюсь перевести все в шутку, но Грей и не думает успокаиваться. – Ладно, Грей, успокойся. Я же не девчонка, могу сам постоять за себя.
- Или полежать! В морге! Трупом, - ох, не нравится мне то, что он так легко выходит из себя. – Ты не знаешь этих придурков! Они способны на все!
- Так и они меня не знают! – я тоже повышаю голос, и это заставляет Грея немного сбавить темп. – Все, я звоню в пожарную, тут кто-то слишком сильно разгорячился, - я делаю второй заход, и Грей немного успокаивается, а я продолжаю. – Если еще раз подобное случится, я обязательно спрошу их имена, чтобы ты смог пойти и начистить им морды, договорились?
- Нет. Следующего раза не будет, - Грей окончательно успокаивается и уходит в свою комнату. А я так и стою в ванной над своими тряпками и сосредоточенно думаю, что если «следующий раз» все-таки случится, то мне лучше озаботиться заметанием его следов на одежде и лице, чтобы лишний раз не расстраивать Грея.
Следующий месяц проходит относительно спокойно. Мы продолжаем привыкать и узнавать друг друга. Несколько раз на неделе встречаемся с отцом. Понемногу налаживаем отношения, так сказать… Его жена умерла, но он больше не нашел себе никого. Да я думаю, и не пытался. Он не однолюб, просто он посвятил себя работе, и больше ни в чем не нуждался. Когда выяснилось, что у него есть второй сын, он непременно захотел забрать меня к себе. Все-таки я уже взрослый, и этому ничего не могло помешать. Но именно это меня больше всего тронуло. Его стремление во что бы то ни стало найти меня и встретиться. Ведь мы были чужими друг другу, но… Похоже, я все-таки должен был узнать заботу и любовь семейного очага. Чему я, конечно же, несказанно рад…
Вот кого я не могу пока понять, так это Энжи. Он словно ураган – то абсолютно дикий и необузданный, то вдруг утихнет и выдаст какую-нибудь умную фразу. Вот как вчера, например, прыгал-скакал весь вечер, а потом вдруг притих. Сел так на табуретку в кухне, минут 15 молча наблюдал, как я готовлю ужин, а потом сказал, что всех нас очень любит. Что он очень рад, что познакомился со всеми нами, что мы очень хорошие друзья, и он все для нас сделает. Боже… Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Он, что, помирать собрался? С чего вдруг такая искренность? Я с минуту ошарашено смотрел на него, а он вдруг улыбнулся, как ни в чем ни бывало, и полез обниматься, продолжая уже в своем обычном стиле вопить, что он всех нас любит. Может, он болен чем? Не знаю. На его вопли подтянулись Грей и Алекс, они заканчивали какой-то проект по работе. В результате чего Энжи кинулся на них, а я смог, наконец, отдышаться. Ну, и хватка у мальца! Ему бы спортом заниматься…
Дни текут тихо и размеренно. А я не могу нарадоваться своей теперешней жизни. Это все так, как только можно мечтать. Это именно та жизнь, как у многих моих сверстников. Друзья, дом, школа… И я не могу поверить в эту «нормальность». Я ведь никогда не знал такого. Моя жизнь отличалась от жизни обычных детей, и я забыл, каково это может быть. И я таю от этого счастья, как первый снег на, еще не замерзшей, земле… Единственное, что продолжает мне напоминать о моей прежней жизни, так это та банда и ее главарь Джек. Потому что «познакомиться» с ними мне все-таки пришлось. Да и «зарегистрировались» мы с этим Джеком в хорошей драке. Я признал их существование, а они любезно «позволили» мне здесь жить. Ох, и забавная тогда была потасовка. Я их встретил вечером, и после словесной перепалки, мы перешли к делу. И меня удивило то, что все было по-честному. Мы дрались с Джеком один на один, и он оказался неожиданно хорош. Он сильнее меня и немного массивнее, но у меня отменная реакция, так что отделали мы друг друга неслабо. Хорошо, что Грей тогда ночевал у Алекса, и мне не пришлось перед ним отчитываться. Да и следов на лице почти не было, а губу можно и ненароком прикусить…. Но этот Джек просто выводит меня из себя. Я такого нахального и дерзкого парня еще не встречал. Конечно, и у нас в городе хватало отморозков, но эта личность просто заставляет себя ненавидеть. Терпеть таких не могу. Так что придется быть осторожнее, потому что в следующий раз мне может так не повезти, и Грей обязательно узнает о моих «приключениях». Ему и так не нравится, что я гуляю по ночам. Мы по этому поводу спорим теперь каждый раз, когда я прихожу после полуночи. Но я не могу иначе. Я привык гулять по ночам. Я отдыхаю телом и душой, блуждая по темным улицам, а сейчас это приносит еще больше удовольствия. Я мысленно прокручиваю в голове прожитый день, думаю о чем-нибудь или просто расслабляюсь в объятиях весны. И только Грей не хочет меня понять, постоянно напрасно волнуясь. Даже Алекс ему об этом говорил, но он не хочет ничего слышать. Он слишком сильно переживает и боится меня потерять. Но я-то теперь никуда от него не денусь. Я больше не хочу быть один. Я не хочу терять брата…
Вечер. Я, как обычно, собираюсь на улицу, а Грей, как обычно, выглядывает из своей комнаты и говорит, чтобы я был осторожен и надолго не задерживался. И я привычно уверяю его, что все будет в порядке. Я выхожу под вечернее небо. Звезды уже начинают появляться то здесь, то там, и огни фонарей еще не такие яркие, чтобы затмевать их. На этот раз я набредаю на небольшой парк с парой скамеек и маленьким прудом. Я долго сижу, созерцая спокойную гладь воды, и ни о чем не думаю. Мне просто хорошо, и нет причин портить себе настроение ненужными мыслями.
…Возвращаясь домой, я решаю сократить путь, пройдя незнакомыми переулками. Я не боюсь заблудиться. Что-то мне всегда подсказывает верную дорогу, даже если я ее не знаю. Я медленно шагаю между старыми темными домами. Похоже, этот район не из самых благополучных. И тут же на мои подозрения отзывается пустота. Впереди, недалеко от одинокого тусклого фонаря слышится громкое шебуршание и сдавленный женский вскрик. Сразу же откликается мужской:
- Заткнись, сука!
А меня ноги уже сами несут на голоса. Два бугая схватили девушку и тащат в темный переулок.
- Эй, вы! Оставьте девушку в покое! – злобно говорю я, привычно ощущая, как адреналин будоражит кровь.
- Кто это там пищит? – поворачивается один, и я неспешно двигаюсь к нему, оценивая, с какого боку будет удобнее обороняться от него, потому что драки не избежать.
- Отпустите ее, - твердо говорю я, но не успеваю сориентироваться, как этот амбал кидается на меня. Он неуклюж, но его руками можно стены ломать. Поэтому, мне приходится быстро уворачиваться и наносить короткие удары, которые, впрочем, его не очень-то и волнуют. Ну, и придурки же, честное слово. Только, кажется, сегодня не мой день, потому что я поскальзываюсь в какой-то луже, и тут же ощущаю на себе силу этих кулаков. У меня только зубы лязгнули, когда удар пришелся в челюсть. Я быстро выплевываю кровь, но тут же складываюсь пополам от невыносимой боли в животе. Что ж, пора принимать контрмеры, и я молнией бросаюсь на нападавшего. Если мои удары его не впечатляют, то, думаю, со стенкой он не против поздороваться. От удара сыплется мелкое крошево, а здоровяк медленно оседает на асфальт. Я пытаюсь отдышаться и хоть немного придти в себя от боли, но его дружок не дает мне расслабиться. Он толкает девушку на землю и бросается на меня. А я еще не настолько оправился, чтобы уделить ему внимание, поэтому только когда в тусклом отблеске фонаря молнией сверкает нож, я прихожу в себя. Правда не до конца, поэтому получаю распоротую куртку и длинный глубокий порез на предплечье. Как нехорошо… Грей теперь меня точно убьет. Как ни странно, но именно эта боль вдруг заставляет меня очнуться, и я буквально в два удара справляюсь с бугаем, после чего сам чуть не падаю. Все-таки мне неплохо досталось. Я подхожу к девушке и пытаюсь поднять ее на ноги. Но она вдруг отталкивает мои руки и поднимается сама.
- Ты в порядке? – спрашивает она и тут же всматривается в мое лицо.
- Похоже… Это я должен спрашивать… – усмехаюсь я, еле выдыхая.
- Ничего. Мне не впервой, - бойко отвечает она и кладет мою руку себе на плечо. – Я уже не раз сталкивалась с такими придурками.
- И как? – я опираюсь на нее, и мы медленно уходим из переулка.
- Ну, жива, как видишь, - слабо улыбается она. – Но каждый раз страшно…
- Что ж ты ходишь по ночам… – боль в животе немного притупляется.
- Работаю допоздна, ничего не поделаешь. Тебе куда? – я слабо машу рукой в направлении дома, и она опять улыбается. – Хорошо, по пути… А ты – бесстрашный.
- А почему я должен чего-то бояться? – слабо говорю я и опять хватаюсь за живот, оступившись на камне. А девчонка вдруг хохочет.
- Ну, ты даешь… – она потихоньку унимается, а потом начинает о чем-то болтать. Я ее почти не слушаю, пытаясь определить свое состояние. Кажется ничего серьезного. Лицо, конечно, ни к черту, а вот порез на руке – детский, даже кровь уже не течет. Уже почти у самого дома, боль отпускает меня, и я опираюсь на девушку только из вежливости. А она не умолкает и постоянно улыбается. Похоже, она действительно сильно испугалась, и сейчас пытается прогнать это чувство смехом и болтовней. Но в результате я выяснил, что девушку зовут Рейко и она работает барменом в каком-то ресторане, и тоже, как и я, ничего не боится. Мои попытки проводить ее до дома, она отвергла, сказав, что два раза за ночь ей так не «повезет». Мы распрощались у моего дома, и она быстро ушла в темноту. А я молил всех богов и демонов, чтобы Грей уже спал. На этот раз от взбучки мне не отвертеться, но лучше уж она будет утром, чем сейчас. Сейчас я совсем не в состоянии спорить с ним. Я устало ворочаю ключом в замке и не сразу понимаю, что происходит, когда дверь вдруг распахивается настежь. Яркий свет из коридора бьет по глазам, и я замечаю фигуру Грея на пороге. Ох, что сейчас будет…
- Где тебя но… – Грей замолкает на полуслове, замечая мое состояние. – Так…
- Грей, ну, не сердись… – тихонько прошу я и медленно захожу, прикрывая за собой дверь. Я пытаюсь не смотреть на Грея. Черт, мне все-таки не удобно. Он волновался… Но как только я поднимаю глаза. Он влепляет мне такую пощечину, что голова дергается, а я переступаю с ноги на ногу, чтобы не упасть. Не из-за боли или силы удара, от изумления. Он поднял на меня руку… Черт возьми! Я никому не позволю этого делать!!
- Никогда!... Слышишь? Никогда не смей меня трогать!! – одним молниеносным движением я отталкиваю его к стенке, локтем прижав горло. Это получилось на автомате. Я уже не могу себя контролировать. Только не он… Только не мой брат будет меня бить! А Грей тут же вырывается из моего захвата.
- Значит так, да?... – он настолько рассвирепел, что уже просто шипит от гнева.
- Да… – тихо говорю я и разворачиваюсь, чтобы уйти. Но Грей хватает меня за руку, и я неистово вырываюсь, все-таки сумев выскочить на лестничную площадку. Я спускаюсь по лестнице так быстро, как только могу и выскакиваю на улицу. Только после пары кварталов, я понимаю, что Грей и не пытался меня преследовать. И теперь я могу дать волю своим чувствам…Злые слезы душат и душат меня, и я не сдерживаюсь, рыдая в какой-то грязной подворотне. Вот оно что… Вот твой ответ, брат… Вот что ты чувствуешь ко мне на самом деле?! Тогда зачем вы с отцом привезли меня сюда?!
…Я пытаюсь успокоиться. Приступ слез понемногу проходит и меня перестает трясти. Я пытаюсь собраться с мыслями, но получается плохо. Точнее, не получается совсем. Я устало бреду черт знает куда, но ноги сами приводят меня в тот тихий парк, где я был накануне. Я сажусь на скамейку и окончательно расслабляюсь. А перед глазами по-прежнему стоит искаженное гневом лицо Грея… За что? Почему ты так ко мне относишься? Я не верю, что ты так просто обо мне волновался. Не настолько же… Тогда почему…? Я просто не могу поверить во все произошедшее. Ведь я верил тебе. Я тебе доверял. Я уже успел к тебе привыкнуть и полюбил тебя… Я… Что же мне теперь делать? Грей, неужели ты такой же, как мои прежние родители? Неужели и ты хотел меня только использовать? Играть со мной, как с живой игрушкой, играть с моими чувствами. Тогда, все это время было фикцией? А Энжи? Алекс? Они тоже были в курсе?? Тьфу ты, что в голову лезет! Нет. Этого не может быть. Это просто какая-то ошибка. Я знаю, что ты прямолинеен и открыт в своих чувствах, но не настолько же… Я пытаюсь хоть как-то понять эту ситуацию, но, похоже, что ничего не выйдет. Сейчас во мне только холод и боль. Обида опять придавила сердце. Безысходность и отчаяние опять пеленают душу в свои сети… Я уже так от этого отвык. Я ведь думал, что никогда к этому не вернусь. Я искренне верил, что теперь у меня абсолютно другая жизнь. Но… Все оказалось, как прежде. В своей сути ничего не меняется. И это больнее всего….
Остаток ночи я провожу в каком-то захудалом баре. Сначала я хотел напиться, но потом передумал. Жалостью к себе ничего не изменишь, и поэтому я никогда себя не жалею. Я сижу за столиком в углу и медленно потягиваю виски. Бармен на меня даже не посмотрел, сразу же поняв без слов. Он достал бутылку и стакан, и я ушел за столик. Слава Богу, я выгляжу достаточно взрослым, чтобы он сомневался. Громкая и почти неразличимая музыка бьет по ушам, но так даже лучше, потому что я все равно ничего хорошего не придумаю… Под утро я ухожу в город. Немного побродив, опять возвращаюсь в парк. Умываюсь холодной водой из пруда и перевязываю руку, завалявшимся в кармане, платком. Ничего и так пока сойдет. Я достаю мобильник и набираю номер отца. Что ж, если разочаровываться, так до конца. Я уезжаю к нему домой. Вопреки моим сомнениям, он не стал меня даже ругать. Увидев мою разукрашенную физиономию, он только произнес: «Хорош, ничего не скажешь…», а потом молча меня выслушал. А я заикался и краснел, как мальчишка, обманывая его…
- Мы просто немного поспорили с Греем по поводу этого… И я решил не усугублять ситуацию, своим присутствием… – черт, я не люблю просить. Я не люблю признавать себя в чем-то слабым. Я никогда не прошу о помощи, но сейчас просто не знаю, что делать. Отец, на мое удивление, тут же согласился со всеми моими доводами.
- Конечно. Так, давай умывайся, завтракай и отдыхай, а вечером съездим за твоими вещами. Грей никогда не умел держать себя в руках и наверняка наговорил тебе кучу гадостей. Глупый ребенок. Все, давай двигайся… – а я опять чуть не расплакался от этой, скрытой в его голосе, теплоты и заботы. Я не хочу знать, что и он меня обманывает…
Весь день до вечера я размышляю о произошедшем. Это я во всем виноват, но даже если сейчас мы не будем жить вместе, я должен, по крайней мере, наладить с ним отношения, чтобы спокойно жить у отца. Поэтому, вечером я все-таки решаю поехать один. Не следует еще и отца втягивать в это дело. Мы ведь уже не маленькие, и сами можем с этим разобраться. Я должен заставить себя извиниться… Как бы мне не было больно и обидно… И я ведь не злопамятный. Хотя, как только я начинаю об этом думать, щека тут же вспыхивает огнем… Он поступил несправедливо со мной. Он не должен был…
Я долго стою у двери его квартиры, не решаясь войти. Все-таки мне не легко переступить через свою гордость. Но я уже не отступлю. В конце концов, все хорошее рано или поздно заканчивается… Я нажимаю на звонок и нетерпеливо жду. Наконец, дверь открывается, но на пороге стоит Алекс. Я нерешительно вхожу, а он вдруг кладет мне руку на плечо и облегченно вздыхает:
- Слава Богу, ты вернулся. Мы так волновались…
Алекс не успевает договорить, как в коридор вылетает Грей.
- Чертов ублюдок! Где ты пропадал?! – его даже трясет от злости, когда он хватает меня за отвороты куртки. – Эгоистичная мразь! Отвечай!
Еще чуть-чуть и он начнет трясти меня из стороны в сторону или опять ударит. Алекс делает предупреждающий шаг к нам, но я не реагирую на выпады Грея. Он может называть меня как угодно. Я это заслужил… Грей сдавленно дышит, а я спокойно убираю его руки и тихо говорю:
- Я пришел забрать свои вещи…
- Черта с два! Ты никуда не пойдешь!
- Ты меня не остановишь… – еще тише говорю я.
- Ты никуда не пойдешь, - похоже, с ним бесполезно разговаривать - убьет на месте.
- Грей, успокойся, - строго говорит Алекс. – Эти вопросы вы решите потом. Рен, можно с тобой поговорить?
Вот и все. Вот и попал я на прием к психиатру, которого так боялся. Но мне ничего не остается делать. Алекс уводит меня на балкон. Там стоят два небольших плетеных кресла и маленький чайный столик.
- Садись, - голос Алекса потеплел, но мне от этого не становится легче. Ведь он захочет узнать, почему все это произошло, а я не смогу найти ответ и внятно ему все объяснить. Хотя он, наверное, уже отчасти догадался…
- Рен, ты когда-нибудь был в парке развлечений? – это что, какой-то психологический тест?
- Да, - отвечаю я, и закуриваю.
- И кто там больше всего тебе не понравился? – странный вопрос. Разве детям может там что-нибудь не понравиться? Но Алекс знает, о чем спрашивает. И я тоже.
- Клоуны и комната с кривыми зеркалами.
- Именно так я и думал… – Алекс слегка улыбается и садится напротив меня. Сигаретный дым растворяется в вечернем небе, и между нами повисает недолгая пауза. А потом Алекс все-таки высказывает свои догадки.
- Ты не любишь фальшь на их лицах… И больше всего тебе претит своя собственная многоликость. Особенно, если искаженная… – я устало киваю в ответ.
- Тогда почему на тебе сейчас маска клоуна? - этого я не ожидал. Как он может говорить такое?! Я не притворяюсь!
- Неправда! Я ненавижу это! Я всегда честен с собой! Я… – весь мой пыл вдруг исчезает под его взглядом. И я невольно опускаю глаза…
- Ты честен с собой, но тогда почему врешь Грею?
- Я не вру! Он просто не понимает!... – черт, меня загнали в угол.
- Мы сейчас не об этом. Рен… расскажи мне все сначала…
- Ты знаешь. Я ушел вечером…
- Ну, вот, ты опять лжешь… – Алекс устало вздыхает. – Ты ведь прекрасно понял, о чем я. Расскажи мне, с чего это у тебя началось.
Алекс пристально смотрит на меня, и я теряюсь под этим взглядом. В нем нет ни жалости, ни сострадания, ни стремления помочь. Он хочет только выслушать и понять. Только после этого он начнет действовать. Но он прекрасно знает, как для меня это сложно. Точнее, не знает, а чувствует. Чувствует, как это тяжело, признавать себя «ущербным», не способным думать о чувствах других людей, потому что и они никогда обо мне не думали…
- С чего?... Когда отец впервые ударил меня… – тихо говорю я, но от этих слов в горле уже давно не возникает горький ком слез. Я давно перестал себя жалеть. И сейчас сухо излагаю этому «докторишке» свою жизнь.
- Когда у него это вошло в привычку, а меня начинало трясти от одного его вида. Когда в 11 лет меня избил и чуть не изнасиловал какой-то придурок в подворотне. Когда мать ни разу не проверяла мои домашние задания, и ни разу не спрашивала, куда я ухожу и во сколько вернусь. Кто мои друзья? Есть ли они у меня вообще? Все равно… Когда лет с 13 меня просто начали попрекать моим существованием… Дразнить, нарочно доводить до слез. Везде и всюду показывать мне мое место. Место ничтожества! – я со злостью кидаю сигарету в пепельницу и смотрю Алексу прямо в глаза. – Ты это хотел услышать? Теперь, ты понимаешь? Разве я могу иначе? Разве меня кто-нибудь научил волноваться о том, что меня где-то ждут? Что я кому-то нужен? Что я дорог… кому-то… – я снова закуриваю и смотрю в темное небо. Звезд не видно. К ночи, наверное, дождь соберется…
- Я знаю, что он волновался за меня, но не настолько же… Разве я нарочно ввязался в драку…
- Рен… – похоже, Алекс испугался, что у меня истерика.
- Алекс… Я ведь почти не знаю, как это, «нормальная семья»… – говорю я совсем обессилено. Что ж, ты сам хотел это услышать. Но как бы мне не было больно признавать все это, я стараюсь исправиться. Я стараюсь начать новую жизнь. Я хочу узнать каково это. То, чего меня лишали все эти годы…
- А потом… Знаешь, когда боль в душе становилась невыносимой, я резал себя… Пытаясь, хоть как-то облегчить ее… – я слабо улыбаюсь и закатываю рукава, обнажая наглядное подтверждение своих слов. Большинство длинных и коротких линий уже побелело, но остались еще и совсем розовые. – Ты только не подумай, я никогда не пытался с их помощью привлечь к себе внимание…
Тут Алекс обрывает меня. Он резко встает, но не успевает сделать и шага, потому что балконная дверь распахивается, и Грей тут же сжимает меня в объятиях. Я ошарашено моргаю, а Грей прижимается ко мне всем телом. И я стараюсь не шевелиться, боясь, что эта история произвела на него слишком большое впечатление. Я замечаю взгляд Алекса. Он улыбается. Открыто и так искренне… Даже в глазах – добрые искорки, а я чувствую пальцы Грея в своих волосах и нежные прикосновения, когда он гладит меня по голове… И тихий шепот:
- Прости меня, малыш… – а у меня вдруг наворачиваются слезы на глаза, и я утыкаюсь ему в грудь, тихо всхлипывая и неистово сжимая его в ответ.
Алекс тихонько уходит, оставляя нас наедине, и мы долго так стоим. Я дрожу всем телом. Как будто внезапно очень сильно замерз, и теперь жмусь к теплу брата, так, будто это единственное, что может меня спасти. И это, наверное, так и есть… А Грей не прекращает медленно гладить меня по голове. Он что-то тихо шепчет. Какую-то сладкую, ласковую белиберду, но я не слушаю. Он ведь понял меня, правда? Он ведь простит меня?... Брат, что же ты со мной делаешь… Ведь это я должен извиняться. Поэтому… Прости, прости меня… Пожалуйста… Я, кажется, шепчу это вслух, но Грей не слушает. Он берет мое заплаканное лицо в свои ладони и целует соленые щеки. А потом опять прижимает к себе… И я понимаю, что прощен. Мы долго стоим так, обняв друг друга. Я немного успокаиваюсь, но слезы все еще текут по моим щекам, медленно и беззвучно. А Грей ведет меня в комнату и укладывает на постель, ложась рядом. Он теперь молчит, но и я не знаю, что ему сказать. Как-то неловко получается. А он просто лежит рядом и тихонько обнимает меня. И я не думаю ни о чем… Пусть. Я не хочу терять такой момент. Это навсегда останется в моей памяти. И я, наконец, умиротворенно засыпаю…
Весь следующий день мы почти не разговариваем друг с другом. Я даже боюсь смотреть ему в глаза, чувствуя себя донельзя пристыженным за свой вдохновенный спич. Но сути дела это не меняет, даже если Грей сменил «гнев на милость». И только вечером, когда приходит Алекс, нам удается поговорить. Почему-то в его присутствии это сделать гораздо проще. И все-таки я переступаю свою гордость и говорю:
- Грей… Прости меня, пожалуйста… – голос предательски сипит. – Я заставил тебя волноваться…
- Не то слово, - легонько усмехается Грей, но тут же становится серьезным. – Ты пообещаешь мне, что такого больше не повторится.
И это даже не просьба, а как будто приказ.
- Но ведь всякое случается… – я пытаюсь не поддаться, ведь эту клятву будет очень сложно выполнить.
- Мне все равно. Ты слишком дорог мне, чтобы так легко тебя потерять, - говорит Грей тоном, нетерпящим возражений. – И с сегодняшнего дня я устанавливаю для тебя комендантский час. Ты возвращаешься не позже полуночи. Ясно?
- Да, - обреченно говорю я, и мне ничего не остается, только смириться. Ведь я не хочу, чтобы подобное повторилось… Грей… Что ж, я просто постараюсь оправдать твои ожидания. Хотя после ужина я все равно собираюсь на улицу…
II. Глава
III. Глава
IV. Глава
@темы: Мои фики
-
-
11.12.2012 в 02:29-
-
11.12.2012 в 08:01-
-
12.12.2012 в 03:52-
-
12.12.2012 в 07:58