"Мадам Камфри держалась молодцом, хотя и за косяк двери".(с)
IV. Глава
Проходит неделя, и я потихоньку прихожу в себя. С Джеком мы не видимся, но Карен несколько раз звонила. Сначала сказала, что с ним вроде как все хорошо. И с ней и с ним беседуют психологи, так что все должно наладиться. А в последний раз она извинялась… Похоже, этот придурок рассказал ей о том, что между нами произошло. Поэтому она посчитала себя виноватой в том, что ее сын способен на такое… Но меня это ничуть не волнует. Сначала я подумывал вернуться к своим прежним родителям, но передумал. Если Джек еще раз попытается сделать что-то с собой, я хоть буду рядом и смогу надрать ему задницу, так что я остаюсь. Но теперь мне придется обдумать свое поведение с Джеком. И вообще подумать о нем. Во мне просыпаются противоречия, и мне с каждым днем все труднее и труднее разобраться в своих чувствах. Я его не простил, но теперь я совершенно не понимаю, как себя с ним вести. Я никогда никого не любил, и меня не любили, но теперь… Я не знаю, что мне делать…
Я теряюсь во времени и перестаю замечать, как дни сменяют друг друга. От Джека почти ничего не слышно. Он то запирается дома, то пропадает, то где-то пьет. Но хоть предупреждает родителей. И я перестаю за него беспокоиться. Нам не нужно пока встречаться. Мы оба должны осознать то, что чувствуем. А я, ко всему прочему, наверное, должен его простить. А получится ли? Не знаю… боль слишком глубоко. Ее не заглушить, но, наверное, можно утопить в океане другой боли. Или Джек забудет обо мне. Что ж, я подумаю над этим вопросом…
Вечер, тихо. Опять льет дождь, и я не хожу сегодня на улицу. Я сижу на окне в сумраке комнаты, наблюдая, как капли стекают по стеклу. Раздается щелчок дверного замка, и я слышу, как Грей раздевается в прихожей. Меня вдруг что-то настораживает, и я решаю выйти из комнаты. То, что я вижу, шокирует меня. Грей пьян. Он шатается и рьяно стаскивает с себя мокрую одежду. Но больше всего он зол. Это видно по лицу и резким, отрывистым движениям. Грей уходит на кухню и тут же возвращается с бутылкой виски в руке. А я стою в коридоре и не могу ни пошевелиться, ни что-то сказать. Он уходит в свою комнату, а я думаю идти к нему или нет. По всей видимости, произошло что-то серьезное, но я не могу оставить все так, как есть. Я не могу оставить его одного в таком состоянии. Я беру на кухне стакан и решительно топаю к Грею.
Он сидит в кресле. Взгляд направлен в никуда, и он только на автомате прикладывается к горлышку. А я подсаживаюсь к нему и молча протягиваю стакан.
- Уйди, - тихо просит Грей.
- Я тебя не оставлю, - также тихо шепчу я.
- Дай мне побыть одному! – срывается Грей, но, похоже, он просто не понимает, что говорит. То, что внутри него сейчас, рвется наружу, и он не может себя сдерживать.
Мы долго молчим, а потом я забираю у Грея бутылку и наполняю свой стакан. Медленно пью обжигающую жидкость, но почти не чувствую ее вкуса… А Грей вдруг кладет голову ко мне на колени и я ощущаю, как стремительно намокает ткань моих брюк. Что же случилось?... Я тихонько глажу брата по голове, успокаивая. В конце концов, когда рыдания немного стихают, я слышу судорожный шепот.
- Он… С другим… – и я тут же стремительно его обнимаю. Внутри меня опять начинает разверзаться черная бездна, и я стою на ее краю и смотрю вниз. Если сейчас позволить себе упасть, пути назад больше не будет. Но я никогда не останавливаюсь и не ищу пути обхода. Поэтому я вдыхаю полной грудью и отталкиваюсь от края… Все, преград на моем пути больше нет.
Я крепко обнимаю Грея, но пора действовать. Поэтому я осторожно высвобождаюсь из его объятий и ухожу, бросая на пороге: «Скоро вернусь…»
Я знаю, где живет Алекс – бывал у него несколько раз с Греем. Поэтому сейчас мне не составляет особого труда найти его. Еще с улицы я замечаю, что в его окнах горит свет, а это значит, все будет просто до безумия. Я поднимаюсь и звоню в дверь. Алекс открывает, и я молча вхожу. У него красные глаза и взгляд точно такой же, как у Джека, тогда, в больнице. Что ж, значит дело тут не в простой измене…
- Рен, что-то случилось? – голос Алекса абсолютно пуст и не наполнен никакими эмоциями. Похоже, что и этот предпочел бы сейчас остаться наедине с самим собой. Вот только я не позволю.
- А то ты не знаешь! – я, неожиданно для себя, срываюсь на злое рычание. – Мне плевать, что у вас там случилось! Но я его сейчас оставил там одного! И если он с собой что-нибудь сделает, я тебя никогда не прощу! Клянусь, я тебя убью!
- Рен… – только и может произнести Алекс. Ненависть в моих глазах пугает его, но я и не собирался с ним цацкаться.
- Бегом к нему!! – рычу я, и Алекса это окончательно выводит из ступора. Он молниеносно одевается и выскакивает за дверь, а я обессилено прислоняюсь к стене. Все. Если сейчас что-нибудь случится, я просто сорвусь, и без крови здесь не обойдется…
От раскрытой двери тянет холодом – Алекс так торопился, что она не захлопнулась. Я подхожу к двери, выглядываю на лестничную площадку и сердце тут же екает у меня в груди. Меня пробивает нервная дрожь, но я не могу пошевелиться – на лестнице стоит Джек…
Он спускается на площадку и вдруг ухмыляется, заглядывая мне в глаза.
- Резво твой дружочек убежал. Наверно в магазин за резинками? – зло спрашивает он, и меня опять колотит. Он что, решил, что Алекс – мой любовник?! С ума сойти… Но раз так…
- Угу… – елейным голоском тяну я и сладко потягиваюсь. Ненавижу, когда со мной разговаривают в таком тоне, а особенно, когда задевают моих друзей. – Надеюсь, он скоро, а то мне уже не терпится…
Я как бы невзначай провожу рукой по груди и не замечаю, как Джек бросается ко мне. Он вталкивает меня в коридор и захлопывает ногой дверь, а потом прижимает к стене и начинает стаскивать одежду. Все происходит так быстро, что я не успеваю даже отреагировать. А Джек матерится на ходу…
- Шлюха!! Значит, тебе я противен, а он – нет!! Ублюдок! Скольких еще ты обслуживаешь?!
Он приникает к моим губам и яростно целует, не давая возможности ни вырваться, ни ответить. А потом тянет в комнату и опрокидывает на кровать. Только не это…
- Ты только мой! Слышишь?! Я никому тебя не отдам! – рычит он и раздевается, удерживая меня под собой своим весом. А я молчу и даже не пытаюсь вырваться. Все будет так же, как и в прошлый раз, но сейчас я свободен и могу остановить его. Но я не делаю этого… Зачем? Будет только хуже… Тогда он просто убьет меня. Но это меня не пугает, да и не в этом дело. Просто и я не могу так больше… Я должен дать ему то, что он хочет. Пусть… Я не верю ему, я не верю в его чувства, но… Мне уже все равно. Я заталкиваю подальше свой инстинкт самосохранения и затыкаю гордость. Я устал. Пусть делает, что хочет. Джек зацеловывает мою грудь, оставляет на шее кровоточащие засосы, кусает соски и с силой трется о мой пах. А я не могу даже закрыть глаза, ощущая, как накатывают волны боли. Я тону в них… Джек входит в меня резко, одним толчком и начинает быстро двигаться. А я прокусываю губу, но даже не думаю кричать. Между ног становится мокро, и я рассеянно думаю о том, как объяснять Алексу окровавленные простыни. Джек кончает и наваливается на меня, и мне кажется, что я сейчас потеряю сознание, но перед глазами все проясняется, отзываясь на самый сильный последний толчок боли. Я медленно дышу, силой заставляя легкие выталкивать воздух. Я пытаюсь привыкнуть к боли. В конце концов, только она всегда была со мной…Дыхание Джека быстрое и рваное, но глаза закрыты, и я понимаю, что он просто отрубился. Похоже, это и для него стало апогеем стресса. Нервный срыв и тут же физическая разрядка. Неудивительно, что он потерял сознание. Я тихонько выбираюсь из-под него и встаю на ноги. По-моему, я слишком самонадеян – ноги подкашиваются, и я падаю обратно на кровать. Что ж, придется потихоньку… Я кое-как добираюсь до ванной. Долго лежу в воде, словно под горячим покрывалом, а потом не замечаю, как вырубаюсь сам. Темнота окружает меня и проясняется. Когда я открываю глаза, вода в ванной чуть теплая, но боли почти нет, и я снова пробую встать на ноги. Во всем теле слабость, но я могу сохранять вертикальное положение, и это радует. Я долго стою под душем, а в голове абсолютно пусто… Наконец, я выхожу из ванной и иду на кухню. Все равно я собирался здесь ночевать, так что не мешает проинспектировать шкафы Алекса на наличие спиртного. Нахожу початую бутылку водки, но сил идти искать сигареты уже нет, поэтому я беру сигареты Грея. Алекс не курит, но всегда держит пачку для брата. Так, она валялась где-то на подоконнике… Я осторожно сажусь за стол, но боль тут же дает о себе знать. Острые иглы пронзают все тело, и я тяжело дышу, но не двигаюсь. Я подчиняюсь ей… И почти наслаждаюсь… Я наполняю стакан, приваливаюсь спиной к стене и подтягиваю ноги к животу. Боль становится просто невыносимой, но я не меняю положение. В любом случае будет больно, но так – даже лучше. Я просто дождусь, когда боль переполнит меня, когда станет абсолютно нестерпимой, и выпущу ее на свободу…
Я медленно пью. Водка обжигает горло и растекается в груди колючими горячими шариками. Тоже приятно… От сигарет дерет горло и трудно дышать. Я полностью успокаиваюсь, как в старые добрые времена… Я усмехаюсь про себя и понимаю, что уже пора. Раз меня пробивает на смех в таком состоянии, значит, будет истерика. Будут и смех, и слезы, но они мне не нужны. Чтобы избавиться от боли у меня есть способ получше… В ящике стола я нахожу старое лезвие. Оно, конечно, тупое, но это и не играет особой роли. Не важно насколько это будет больнее. Я глубоко всаживаю лезвие в кожу и провожу им от запястья до локтевого сгиба. На обеих руках. Пересекая линии старых шрамов. Пусть… Я не задену крупные вены и нервы, но крови и боли будет достаточно. Я кладу локти на согнутые колени, позволяя крови свободно течь на пол. Я свободен… Такого сильного чувства эйфории я еще не испытывал. В этот раз меня «зацепило» особенно глубоко… Я медленно вдыхаю густой запах крови. В голове по прежнему пусто, и только тихий шорох капель отдается в ушах. Боль постепенно стихает… Вся боль. И душевная и физическая. Просто это – обманчивое впечатление, что вместе с кровью тебя оставляет боль души. Словно вместе с ней утекают в ничто все эмоции, все бессилие и отчаяние, вся злость и ненависть, вся жизнь… Но я не умру – раны не настолько серьезные. Я просто рождаюсь заново с каждой упавшей на пол каплей крови. Это сродни медитации. Я перестаю замечать время и пространство, погружаясь в себя. В свое тело и душу. Настолько глубоко, насколько мне позволит освободившееся пространство. То место, которое сейчас покидают боль и страдания… Я расслабляюсь, я плыву по течению, я живу… Возможно, кому-то это показалось бы ужасным, но для меня это не так. Это прекраснее многого, что я видел. Это интимнее, чем самые изощренные ласки. Это успокоительное, сильнее чем любые лекарства. И… да, это противно. Это больно. И это – ужасно. Но это позволяет мне жить. Дает мне силы держаться. Дарит мне успокоение и мир с самим собой и окружающими… Это – я.
Не знаю, сколько проходит времени, когда тихие шаги отвлекают меня от моего «внутреннего самосозерцания». Из-под полуприкрытых век я замечаю движение и перевожу взгляд на вход в кухню. Джек… У него абсолютно ошалелые глаза… Я еще никогда не видел, чтобы он был так напуган. На слабых ногах он подходит ко мне и падает на колени.
- Рен… Зачем… Ты… – еле шепчет он, осторожно касаясь моих ладоней. Ох, вот только не ему об этом спрашивать. Я ведь не ты, и не совершу самую большую ошибку в своей жизни.
- Уходи… – шепчу я, и устало отмечаю, что слезы все-таки будут, не понимая, что холодные струйки уже текут по моим щекам. – У-хо-ди.
- Рен… – Джек и сам собирается расплакаться, заглядывая в мои глаза. Он зло всхлипывает и бросается в комнату. Через пару минут он возвращается с аптечкой и начинает хаотично расшвыривать таблетки и пузырьки. Наконец, находит вату, смачивает ее водой, осторожно оттирает, уже запекшуюся, кровь на моих руках. Потом он достает бинт и накладывает повязку. Белые ленты плотно обхватывают руку и тут же пачкаются красным.
- Рен, - опять зовет он, но я не даю ему продолжить.
- Уходи, - твержу я, но парень, похоже, не знает меня совсем.
- Рен, прости меня…
- Убирайся прочь! – кричу я и плачу в голос. Навзрыд. Прижимая ладони к лицу, чувствуя, как раны опять наливаются кровью…
Джек замолкает, а потом разворачивается и уходит. Он быстро одевается, и как только я слышу звук закрываемой двери, меня прорывает опять. Я долго плачу и никак не могу успокоиться. От былого спокойствия и эйфории не остается и следа, и меня захлестывает новая волна боли. Боже… Сколько же ее будет?... За что я должен так страдать? Почему все это случилось со мной? Зачем он так…? Чего он пытается этим добиться? Разве это любовь?... Я уже ничего не понимаю…
Я сижу на кухне до самого утра. Не замечая, как рассветает и солнечные лучи начинают нещадно бить в окна. Только к полудню я понимаю, что мне не продлить это одиночество вечно. Жаль… Как бы мне хотелось остаться в этом заточении навсегда… Я медленно одеваюсь и принимаюсь за уборку. Боль во всем теле притупилась, но ходить еще трудно и руки покалывает. Ничего, мы это не раз проходили, справимся. Я вытираю кровь на кухне и убираю со стола. Бутылка пуста, и я теперь должен Алексу, а вот что делать с испачканной постелью, ума не приложу. Но ничего, Алекс меня поймет. А это значит, ему все придется рассказать. Черт… Если Грей узнает, он убьет Джека. Но это еще полбеды – если он увидит мои руки, он убьет меня. А вот это мне совсем не нравится. Но мне все равно придется идти домой…
У подъезда меня охватывает страх. А что если с Греем что-нибудь случилось? Или с Алексом? Я тогда сам не переживу… Я несусь по лестнице, еле попадаю ключом в замочную скважину и врываюсь в квартиру. А из кухни, как ни в чем не бывало, выглядывает Алекс.
- Рен, ты чего? – удивленно спрашивает он, а я вдруг замечаю, что на нем фартук, а из кухни доносится аромат свежего кофе, и начинаю совершенно безумно улыбаться.
- Испугался…. За вас…. – я вспоминаю, что на лестнице чуть не задохнулся, и начинаю тяжело дышать, а Алекс улыбается.
- Все в порядке. Ты как раз к обеду.
И я так счастлив, что забываю обо всем и бреду на кухню, стягивая на ходу рубашку. Все равно ни одной пуговицы на ней не осталось…
- О, привет! – Грей улыбается и с аппетитом уплетает мандарин. Чучело… – Мог бы хотя бы предупредить, что останешься у Алекса, а то мы ждали… Ждали… – корка мандарина выпадает из рук Грея и я понимаю, что совершил самую большую глупость в своей жизни. Я придурок! Я же совсем забыл, в каком я состоянии… Повисает молчание и я ощущаю два совершенно обжигающих взгляда на моем теле и руках. Да-а, картинка маслом, что называется… Шея в засосах, да что шея – вся грудь и живот в красных отметинах. Губы распухли и на руках… Два окровавленных бинта… Что сейчас будет…
- Откуда. Все. Это, - голос Грея, словно лед. Он встает из-за стола и идет ко мне, а я невольно пячусь назад и опускаю глаза.
- Это… – слова комом застревают у меня в горле, и я замолкаю. Но Грей и не собирается меня слушать. Он размахивается и с силой бьет меня в скулу. Я падаю на пол, но тут же пытаюсь встать. Алекс хватает Грея за руки и преграждает ему путь, а тот вырывается и кричит:
- Откуда это?! Ублюдок! Откуда?! Пусти меня, Алекс! Чертов гаденыш, что ты опять пытаешься сделать?!?!
А я не могу вымолвить ни слова, слезы катятся по щекам, и я просто сбегаю. Хватаю в коридоре куртку и выскакиваю за дверь. Мне никогда в жизни не было так стыдно…
Ну и вот… За что боролись, на то и напоролись. И я опять отсиживаюсь в парке. Глотая слезы и отчаянно всхлипывая… На мое счастье небо затянуло тучами, и прохожие поспешили из парка домой, боясь скорого дождя. А мне все равно… Опять… Что теперь делать? Что? Я совершенно не представляю… Я опять загнан в угол. Как мне теперь все это объяснять? Как мне искупать свою вину? Ведь в том, что произошло, виноват только я. Виноват в том, что довел Джека до такого состояния, да еще и спровоцировал… А в результате… Сорвался сам… Грей теперь ни за что не захочет меня слушать. Теперь он, наверное, меня ненавидит… Что бы я ни пытался объяснить, он не поймет и еще больше разозлится. Что же делать?...
Звонок в дверь раздается в тишине квартиры, как отчаянный вскрик. Алекс еле успокоил Грея, и теперь они оба молчали, размышляя над тем, что делать дальше. Алекс поднялся, чтобы открыть, но Грей его опередил. А вдруг это Рен? Нельзя позволить ему снова сбежать.
- Ты?... – Грей задыхается от гнева, видя на пороге Джека. Как этот ублюдок посмел сюда придти?!
- Рен… Дома?... – тихо спрашивает Джек. В конце концов, если его брат все о них знает, Джек сейчас не тот человек, которого бы они хотели видеть в своем доме.
- Нет. Но я полагаю, ты знаешь, почему он сбежал! – сердится Грей и хватает Джека за руку, втаскивая в квартиру. – И сейчас ты мне все объяснишь!
- Хорошо. Хотя бы это я должен сделать… – спокойно отвечает Джек и заходит, не глядя на ожесточенное и удивленное лицо Грея. То, что он сделал с Реном… Да, даже если у него и есть кто-то другой, Джек не имел права так с ним поступать! Он только все запутал и причинил Рену еще больше боли. Его руки… Когда Джек увидел кровь, его охватила паника. Рен не может так просто его оставить!... Потом, когда выяснилось, что Рен и не пытался покончить с собой, эти раны стали выглядеть еще болезненнее. А потом он его прогнал… И Джек… Он просто сбежал! Как он мог оставить его в таком состоянии?! К черту! Нужно было схватить его в охапку и ни за что не отпускать, даже если бы Рен вырывался и кричал. Теперь, он еще больше от него отдалится. Теперь он никогда не захочет быть с ним…
Они проходят на кухню и у Джека отвисает челюсть, когда он видит Алекса.
- Ты! Ты вчера был с Реном! – его охватывает безумная злость, хотя голос разума твердит, что сейчас совсем не время для ревности.
- Да. И что? – спокойно отвечает Алекс. – Точнее, это Рен был у меня. Нужно было уладить одно дело…
- Дело?! Теперь это так называется?! Как давно ты с ним спишь?! – не унимается Джек.
- Чего? – Алекс в недоумении. Чего себе напридумывал этот импульсивный недоносок?
- Алекс спит со мной, - раздается из-за спины Джека голос Грея. Джек медленно поворачивается к нему и удивленно смотрит в глаза, не веря. – Мы вчера… Сильно поругались. И Рен пошел к Алексу, чтобы поговорить с ним об этом и помирить нас. Он – мой любовник, и Рен тут ни при чем.
Джек обессилено садится на табурет. Вот и все. Теперь он окончательно его потерял…
- Я… Я увидел, как ты уходил от Рена… – тихо говорит Джек. – И подумал, что вы – вместе… Я приревновал. Я так обозлился… Что изнасиловал его…
- Что-о?! Что ты с ним сделал?! Ублюдок! – Грей хватает его за отвороты рубашки и зло рычит ему в лицо. – Я тебя убью!!
- Я не мог себя контролировать!... А он… Его руки все были в крови… Я не знал, что он способен на такое… – Джек уже даже не вырывается.
- Паскуда! Так это ты во всем виноват?! – Грей не унимается.
- Мы тоже в этом виноваты, - тихо произносит Алекс, и Грей недоуменно застывает.
- Грей, как ты не понимаешь… Рен… Ему слишком трудно напрямую выражать свои эмоции. Поэтому, он все держит в себе. Стресс копится, но всему бывает предел. И развязка в данном случае такова… – спокойно объясняет Алекс и смотрит на Грея. – Он ведь говорил тогда именно об этом… Но это и так не сложно понять. Все это время… Столько всего случилось. Мы с тобой, да еще и он… Неудивительно, что у него нервный срыв.
Грей отпускает Джека и садится за стол. Наливает в стакан виски и залпом выпивает. Боже, что же они все натворили…
- Он ведь рассказывал о своем детстве… Тебе не нужно было так реагировать, - еще тише говорит Алекс. – Кто теперь знает, на что он может решиться?
Джек и Грей одновременно вздрагивают и смотрят на Алекса, а тот только вздыхает.
- Где он? – Джек вскакивает из-за стола.
- Сбежал, - Грей не смотрит на него.
- Сбежал?! Почему? Что вы ему наговорили?! Что вы с ним сделали? – Джек срывается на крик и это еще больше усугубляет положение.
- А что с ним сделал ты?! Это из-за тебя он в таком состоянии!! – Грей тоже вскакивает и зло рычит на Джека.
- Успокоитесь оба! – повышает голос Алекс и тоже встает из-за стола. – Сейчас бесполезно выяснять, кто виноват. Давайте лучше поищем его…
…Я сижу на скамейке под густым деревом и смотрю в серое небо. Начинает смеркаться, и начавшийся дождь все никак не перестает. В голове пустота. И мне совершено не хочется ни о чем думать… Я слышу чьи-то быстрые шаги, и поднимаю голову, когда они останавливаются возле меня. Алекс?...
- Рен… Слава Богу, ты в порядке! – Алекс порывисто обнимает меня, а я недоуменно хлопаю глазами. Ну, не совсем в порядке, а причем тут это? Алекс устало садится рядом и переводит дух. Мы молчим, а потом я ляпаю первое, что приходит в голову.
- Алекс, я там… Постель тебе испортил… Кровь… И водку я выпил… – потерянным голосом говорю я. – Прости…
- Дурак! – смеется Алекс и опять меня обнимает. – Ну, разве об этом нужно беспокоиться?
Он гладит меня по голове, а я в который раз виню себя за этот глупый эгоизм. Все ко мне так хорошо относятся, а я продолжаю доставлять им неприятности. Ничему меня мои ошибки не научили. Ведь это уже было, как я мог снова оскорбить людей, которых так сильно люблю?
- Рен, пойдем домой, - тихонько просит Алекс, но я не думаю, что это хорошая идея.
- Нет…
- Пойдем. Никто не будет тебя ругать. А так мы заставим их еще больше волноваться.
- Их? – ну, Грей, это понятно, а кто еще? Неужели и отец об этом узнал?
- Грея и Джека. Он нам все рассказал…
- Джек… Рассказал?... – Боже, ну, какой же он дурак! Зачем он это сделал?!
- Да. Пойдем, - Алекс встает и тянет меня за руку. – Рен, не нужно больше убегать. Я понимаю, что с тобой происходит, но нужно объяснить это Грею. Он тебя слишком сильно любит, чтобы так просто простить. Поэтому пойдем, не будем усугублять положение…
И я просто подчиняюсь ему. В конце концов, Алекс прав: я не смогу вечно бегать от него. Мы идем домой, и Алекс вдруг начинает рассказывать об их прошлом. Как они познакомились, как жили, что чувствовали. И о Грее… О его чувствах… Его мать умерла. Отец вечно пропадал на работе, и заботы о сыне легли в основном на плечи бабушки. Он рос взбалмошным и диким ребенком. Необузданный, взрывной и неуживчивый характер лишили друзей и спутали со шпаной. Драки, гулянки, прогулы школы… Грей почти всегда был один… Только после встречи с Алексом, его душа обрела покой, - просто однажды вечером в темном переулке напали на 17летнего пацана, а Грей как раз проходил мимо… Теперь мне понятно, откуда у меня такая тяга к темным переулкам и приключениям. Но они, в конце концов, вместе, и я… С ними… И все счастливы… Но я не думал, что все будет так…
Дома Алекс заставляет меня принять горячий душ, а сам звонит Грею. Но у меня уже нет сил на разговоры. Я вываливаюсь из ванной и еле доползаю до кровати, мгновенно проваливаясь в глубокий сон. Пусть… Грей должен немного остыть. Но, может быть, Алекс поговорит с ним, и он не будет сильно меня ругать…
…- Как он? – запыхавшиеся Грей и Джек, стоят на пороге.
- В порядке. Спит, - отвечает Алекс и слабо улыбается, слыша синхронный вздох облегчения. Но, похоже, расслабляться еще рано…
- Ладно, с Реном я поговорю, но чтоб тебя возле него не было, - строго говорит Грей, поворачиваясь к Джеку.
- Ты не понимаешь!... – сердится Джек и не отводит взгляда от озлобленных глаз Грея. – Я его люблю…
- Это ты называешь любовью?! – срывается в ответ Грей, но Алекс тут же их перебивает.
- Тише вы! Разбудите, - Алекс встает между ними. – Об этом вы поговорите потом. А сейчас всем нужно остыть.
Повисает молчание. Грей и Джек меряют друг друга злыми взглядами, но Джек все-таки уходит. А Грей и Алекс садятся на кухне – нужно же хоть что-то решить…
Когда я просыпаюсь, в комнате полутемно. Мне кажется, что еще раннее утро, но будильник уверенно показывает, что время за полдень. Просто дождь не прекращается… Как и вся эта история…
Я приподнимаюсь на постели, но тут же падаю обратно. Голова раскалывается, горло распухло и даже дышать трудно. Только бы не заболеть… Я позволяю себе поваляться еще полчаса, но потом все-таки встаю. Нельзя же вечно оттягивать этот разговор…
Я умываюсь и топаю на кухню. Кружка горячего кофе и сигарета окончательно разбудят меня, прогонят головную боль и не позволят вконец потерять голос.
- Доброе утро, - Алекс улыбается, а Грей хмуро смотрит на меня.
- Доброе… – сиплю я и делаю первый обжигающий глоток, усаживаясь за стол: что ж, начнем «разбор полетов»?
- Грей, я…
- Не нужно, - останавливает меня Грей. Его голос спокоен и тверд, и это не сулит мне ничего хорошего. – Нам вчера все рассказал этот придурок, но это не значит, что я это так оставлю.
Грей взглядом указывает на свежие бинты на моих руках. Но я не буду оправдываться. Ничего уже не вернешь, я все равно не мог поступить иначе. Теперь, я могу лишь просить прощения…
- Прости… – я утыкаюсь носом в кружку и чувствую, как в горле поднимается противный ком. Только бы не заплакать… Это еще больше унизит меня в глазах брата. Подумает еще, что я пытаюсь его разжалобить. – Я не должен был этого делать, но… Я просто не могу справиться со всем тем, что внутри меня…
Алекс вдруг кладет мне руку на плечо и улыбается. Но я не думаю, что это так быстро кончится…
- Об этом ты будешь говорить не со мной, - откликается Грей и пристально смотрит на меня. – Но я тебя не прощу, если подобное повторится.
- Прости… – еще раз говорю я и опускаю голову еще ниже. Что же я натворил… Теперь, Грей никогда не будет мне доверять. Теперь, он постоянно будет за меня бояться. Теперь… Он, наверное, жалеет, что у него появился брат…
…Через пару дней я понимаю смысл фразы, оброненной тогда Греем: «Об этом ты будешь говорить не со мной…» А с кем? Все оказывается довольно просто - Грей записывает меня на прием к психиатру. Вот уж чего не ожидал… Он что, действительно думает, что я схожу с ума? Я, конечно, не в праве сейчас предъявлять ему какие-либо претензии, но и не могу так просто это оставить.
- Ты пойдешь к нему и точка! – зло твердит Грей.
- Нет!
- Ты пойдешь! Иначе я тебя силком уволоку!
- Успокойтесь оба! – останавливает нас Алекс. В этот момент звонит телефон, и Грей уходит из комнаты, чтобы ответить, а Алекс торопливо убеждает меня.
- Рен, ну, пойми же ты. Грей просто беспокоится о тебе. И не оставит все это так. Ты должен сходить к врачу.
- Нет. Я не больной, - упорствую я, но не могу не признать, что Алекс прав.
- Ты – не больной. Я сам будущий психиатр, и могу подтвердить это. Но ты должен сходить в больницу ради Грея.
- Почему я тогда не могу поговорить с тобой? – интересуюсь я, но и так знаю ответ.
- Рен, это не то. Во-первых, я еще не доучился и не могу оказать тебе квалифицированную помощь. А во-вторых… Грей просто не поверит ни мне, ни тебе… Ты же все прекрасно понимаешь, Рен, сейчас не время для гордости. Мы оба беспокоимся о тебе. Ты должен это сделать… – Алекс умоляюще смотрит на меня, и я подчиняюсь. Это будет платой за мои ошибки. И я вполне заслужил все то, через что мне придется пройти у этого врача…
В конце концов, я опять оказываюсь в больнице. Светлый кабинет психиатра нагоняет на меня тоску и нехорошие предчувствия. Мне придется выворачиваться наизнанку перед незнакомым человеком… Но я готов к этому. Я готов к этому ради брата.
Психиатр – темноволосый, приятный мужчина, лет 30. Он изредка поглядывает на меня, читая мою медицинскую карту, а потом неожиданно встает из-за стола и подходит к окну.
- Слишком яркое солнце… Все ведь уже ждут осени… – он задергивает штору, поясняя свое движение. В кабинете становится немного темнее. И я мгновенно чувствую облегчение. Так действительно лучше…
- Меня зовут Татсумура Осуру. А тебя – Рен, не так ли?
Я киваю в ответ, наблюдая за его движениями. Он садится на диван и приглашает меня:
- Садись, где тебе удобно.
Ну, ладно, раз так, то я не буду церемониться. Я нервничаю и мне действительно нужно расслабиться. Я разворачиваю к нему стул и сажусь возле стола, нетерпеливо ожидая, когда начнется «экзекуция».
- Не нужно так нервничать, я же не кусаюсь, - он подавляет легкий смешок и с интересом смотрит на меня.
- Просто я не каждый день изливаю душу незнакомым людям, - огрызаюсь я, а он еще шире улыбается.
- Ну, что поделать, раз твой брат настоял. Что же ты такого учудил, раз понадобилась моя помощь?
- Ничего такого, чего я бы не мог объяснить ему сам, - сердито бурчу я.
- А вот и нет. Если бы он тебя понял, не понадобился бы я. Ведь так? – он заискивающе смотрит на меня, а потом вдруг совершенно серьезно говорит. – Если ты хочешь, чтобы все разрешилось, тебе нужно все мне рассказать.
И я начинаю рассказывать… Я прихожу почти каждый день и излагаю ему всю свою жизнь. Что самое удивительное, он не удовлетворяется просто рассказом. Он комментирует почти каждое мое слово, объясняя, почему произошло так, а не иначе. Почему я чувствовал все это. Почему ошибался и почему поступал правильно. Сначала меня это жутко раздражало, но потом я начал понимать к чему он клонит и что хочет мне объяснить. Он просто видит все это в совершенно ином свете, и это заставляет меня задуматься над всем, что я ему говорю. Через месяц я не могу представить свою жизнь без этих сеансов. Осуру оказался неожиданно приятным и понимающим собеседником. Не только из-за своей работы, но и в жизни тоже. Я понял это и многое другое, потому что и сам люблю анализировать людей. Поэтому, мы совершенно искренне разговаривали с ним обо всем на свете. И абсолютно не замечали, как течет время… В конце концов, Грей перестал на меня обижаться, и все вернулось на свои места. Джека не видно, чему я предельно рад. Хоть мы и обсуждали с Осуру эту тему, но я еще не пришел к однозначному выводу. Я не знаю, простил ли Джека за то изнасилование или за то, что он использовал меня. Я не знаю, чувствую ли к нему хоть что-нибудь и смогу ли ему ответить. Осуру говорит, что для этого просто нужно время, но я сомневаюсь, что решу хоть что-то. Джек… Мне кажется, что мое первоначальное мнение о нем было не точным. Не знаю…
Я понемногу успокаиваюсь, и Осуру во многом мне помогает. Незаметно для обоих мы начинаем встречаться с ним и вне кабинета, а в один прекрасный вечер я просто остаюсь у него ночевать… Но я не знаю, что между нами происходит. Я не назвал бы это любовью, но такой глубокой привязанности я еще не испытывал ни к кому… Мы лежим в постели, и я пытаюсь осознать, что же произошло. А Осуру разглядывает мое озадаченное лицо и улыбается.
- Не нужно так много об этом думать. Секс – это тоже выражение чувств. Неважно каких. Например, когда ты зол, ты можешь кричать и ругаться, можешь плакать, можешь бить посуду. Здесь – то же самое. Можно ненавидеть человека, с которым спишь, можно любить…. А можно просто выражать свою привязанность к нему…
- Тогда, это нормально? – все-таки мне не очень верится, ведь я нынче стал геем.
- Да, дурачок… – Осуру запускает руку мне в волосы и гладит по голове. – Кстати, ведь в случае с Джеком было то же самое.
Я обдумываю это, и потом все-таки соглашаюсь.
- Ты решил что-нибудь насчет него? – спрашивает Осуру.
- Почему я должен что-то решать? – удивляюсь я.
- Потому что Джек так просто не откажется от тебя. Насколько я понял из твоего рассказа, он – довольно эмоциональная личность. Точнее, он вообще плохо себя контролирует. Возможно, именно поэтому, вы так тянетесь друг к другу, – объясняет Осуру, но я не понимаю, к чему он клонит.
- Ничего я к нему не тянусь! – сердито бурчу я и поворачиваюсь к нему спиной.
- Не ври. Тебе нужен именно такой, как он. Кто-то, кто поможет тебе выражать твои эмоции.
- А мне кажется, мне нужен ты! – я злюсь еще больше. И это он говорит после того, как мы переспали!
- Чтобы я всю жизнь слушал твое нытье? – смеется Осуру и обнимает меня, когда я пытаюсь сесть от возмущения. – Шучу, шучу! Успокойся!
Мы долго целуемся, но мне не дают покоя его слова обо мне и Джеке. Он что, серьезно?
- Мы понимаем друг друга, как лучшие друзья. На этом отношений не построить, - вдруг тихо говорит Осуру, когда мы, наконец, останавливаемся. – Рано или поздно, мы встретим того, кто полностью займет наше сердце… И тогда… Будет лишь напрасная боль расставания и пустая вина друг перед другом…
Осуру смотрит мне в глаза так, будто спрашивает, понимаю ли я, о чем он говорит. Но я понимаю. Теперь… Я действительно понимаю все, о чем мы с ним говорили.
После той ночи мы продолжаем встречаться и изредка спим вместе. Теперь, я понимаю Осуру и его отношение ко мне. Он просто дал мне то, в чем отчаянно нуждалась моя душа всю свою жизнь. Любовь, признание, ласка, забота и понимание любимого человека… То, чего мне не хватало, чтобы быть единым целым с самим собой. И за это я ему бесконечно благодарен… Пусть даже моя душа и не излечена до конца, но теперь я знаю что делать, чтобы вылечить ее самому.
Мы гуляем с Осуру по городу. Мне так хорошо и спокойно рядом с ним, что я перестаю замечать, что происходит вокруг нас. Как оказывается, зря. Потому что в каком-то переулке мы лоб в лоб сталкиваемся с Энжи и Джеком. Энжи, конечно, тут же виснет у меня на шее со словами приветствия, а я не могу оторвать глаз от Джека. Его холодный взгляд пронзает меня насквозь и что-то внутри меня рушится. Мы молчим, а потом Джек вдруг разворачивается и уходит прочь.
- Эй, Джеки! Ты куда?! Э-э-эй!... – несется вдогонку голос Энжи, но Джек даже не оборачивается, исчезая за поворотом.
- Это Джек? – Осуру внимательно смотрит на меня.
- Да, - отвечаю я и, наконец, отлепляю от себя Энжи.
- Не думаешь, что пора решить этот вопрос? – спрашивает вдруг Энжи и совершенно серьезно смотрит на меня. Я перевожу взгляд с него на Осуру, а тот улыбается и кивает.
- Иди, давай, - смеется Осуру и хлопает меня по плечу.
- Прости… – шепчу я. Ну, нельзя же так просто…
- Иди, иди. Но учти: если вернешься ко мне, принимать буду только за деньги. Сколько можно тратить время впустую? – продолжает шутить Осуру, и я понимаю, что с ним мы действительно навсегда останемся лучшими друзьями. Я киваю и спешу вслед за Джеком. Энжи улыбается и вдруг переключает свое внимание на Осуру.
- Эй, дядя! А ты что, любовник Ренни?
- Какой я тебе «дядя»? – смеется Осуру, хватает Энжи за щеки и растягивает их. – Какой это я ему любовник? Мальчик, ты сходишь с ума и тебе срочно нужно лечиться. А я как раз вра-а-ач…
Я оглядываюсь и смотрю, как они уходят. Надеюсь, с Осуру все будет в порядке… Меня терзают сомнения, но еще больше страх за Джека. Что-то мне подсказывает, что он опять что-то отчудит. И я боюсь, что он больше не будет рвать и метать или пытаться меня изнасиловать… Я просто обязан положить этому конец.
…К вечеру я облазил все переулки и все места, где мы побывали с Юузи, но нигде не нашел Джека. Все его дружки говорят, что не видели его. И это заставляет меня нервничать еще больше. Наконец, совсем выдохшись, я иду к своему дому. Черт, где же может быть этот придурок? Неожиданно возле дома я натыкаюсь на Алекса, но он не дает мне даже поздороваться, сходу огорошивая:
- Рен, что случилось? Я недавно видел Джека - он в таком состоянии, что я даже побоялся к нему подходить… – торопливо говорит Алекс.
- Где он? Ты видел, куда он пошел? – спрашиваю я.
- Да, вроде как он бесцельно шатался… – неуверенно произносит Алекс. – Что-то случилось?
- Он просто увидел нас с Осуру… – устало говорю я и усаживаюсь на скамейку возле дома.
- Ну, тогда все ясно… – понимающе вздыхает Алекс и садится рядом. – Как думаешь, что он теперь будет делать?
- Без понятия, - я закуриваю и поднимаю лицо к небу. Опять начинает накрапывать дождь… – Но, надеюсь, не опять пытаться покончить с собой…
- Кто знает, кто знает… – тихо говорит Алекс, а я все также смотрю в небо. И тут меня осеняет… Сигарета падает из рук, когда внутренний голос начинает вопить от догадки, и я срываюсь в подъезд. Я не слышу взволнованных криков Алекса, несясь по лестнице. Дурак! Какой же я дурак! Именно это он и попытается сделать! Покончить с собой… Прыгнув с крыши моего дома! Тот же идиот! Нехорошее предчувствие накрывает меня с головой, когда я вижу сломанный замок двери на крышу. Черт, ну, точно ведь… Я выскакиваю на крышу и оглядываюсь по сторонам. Дождь усиливается, и на высоте 9 этажей гуляет сильный ветер. Я торопливо шагаю и, наконец, замечаю у самого дальнего края крыши темный силуэт. Слава Богу, он все еще…
Джек стоит на самом краю за ограждающими перилами и смотрит в небо. Я медленно приближаюсь, но его голос останавливает меня.
- Не подходи.
- Опять пытаешь сбежать? – зло спрашиваю я, но Джек не дает мне продолжить.
- Это ты от меня бегаешь.
- Тогда может, прекратим? – забрасываю я пробный камень.
- А что, по-твоему, я пытаюсь сделать? – тихо говорит Джек и оглядывается на меня. В его глазах опять нестерпимая боль и пустота. Господи, что же мы друг с другом делаем?...
- Отойди оттуда, - твержу я, но Джек стоит на своем.
- Не подходи, - и это еще больше меня злит. Хватит, я больше не позволю тебе помыкать мной! Я шагаю к нему, но Джек тут же делает предупреждающий жест и вдруг оскальзывается. Мое сердце проваливается в пустоту, но я не обращаю на это внимания, успев схватить Джека за руку. Я с силой тяну его на себя, но этот придурок еще и вырывается!
- Пусти!
- Нет! – кричу я и дергаю его что есть сил. Джек запинается за перила и падает на крышу передо мной.
- Ублюдок! – все, теперь, когда опасность миновала, я выскажу ему все, что о нем думаю! – Опять пытаешься повесить всю вину на меня?!
Джек поднимается, но теперь в его глазах злость, и это еще больше подначивает меня. Я размахиваюсь и от души врезаю ему по морде.
- Не надоело строить из себя «бедную овечку»?!
- Заткнись! Ты ведь знаешь, что я к тебе чувствую. Но продолжаешь меня мучить! – огрызается в ответ Джек.
- Кто кого еще… – приступ злости проходит, и я понимаю, что так ничего не решить. Мы просто опять поругаемся.
- Ты с ним спишь? – вдруг спрашивает Джек, и меня опять пробивает нервная дрожь. Ну, разве сейчас это самое главное?!
- Спал. Сейчас мы просто друзья, - спокойно отвечаю я ему, но Джек вдруг разворачивается и опять идет к краю. О Боже, ну, что за идиот!
- Хватит! – я хватаю его за руку, но Джек больше не вырывается. Я разворачиваю его лицом к себе и вдруг замечаю слезы в его глазах.
- Почему? Ведь я не нужен тебе… – убитым голосом говорит Джек и делает шаг назад, но я тяну его к себе и решаю больше не тратить время на разговоры. Я тянусь к его губам и осторожно целую, а Джек застывает в изумлении, совсем как я, когда он впервые меня поцеловал…
- Теперь понятно почему? – судорожно выдыхаю я, отпуская его рот. Несколько мгновений Джек смотрит на меня и до него, наконец, доходит. Он порывисто обнимает меня, крепко прижимая к себе.
- Я люблю тебя… – тихо говорит он, но я не позволю ему оставить за собой последнее слово.
- Потому что… Я, возможно, чувствую то же, что и ты… – также тихо говорю я и обнимаю его в ответ. Все, я сдался окончательно и бесповоротно. Мы ненавидели друг друга, презирали, насмехались… Теперь… Мы можем только любить друг друга.
Возможно, Осуру был прав, говоря о том, что мы должны быть вместе. Ведь все в жизни так и происходит: мы можем быть счастливыми, только получая то, чего хотим. И не важно, сколько придется отдать, но то, что мы берем взамен, не оставляет никого равнодушным. Мы можем плакать и смеяться, мы можем любить и ненавидеть… Но только если у нас есть то, чего мы желаем всем сердцем, мы можем быть счастливы… Теперь, я понимаю это как никогда. Даже если мы не будем счастливы с Джеком, меня это не пугает. Пока есть то, чего я хочу, я буду жить. А это значит, что я когда-нибудь найду свое счастье…
*Конец* наконец-то.... ^^
Проходит неделя, и я потихоньку прихожу в себя. С Джеком мы не видимся, но Карен несколько раз звонила. Сначала сказала, что с ним вроде как все хорошо. И с ней и с ним беседуют психологи, так что все должно наладиться. А в последний раз она извинялась… Похоже, этот придурок рассказал ей о том, что между нами произошло. Поэтому она посчитала себя виноватой в том, что ее сын способен на такое… Но меня это ничуть не волнует. Сначала я подумывал вернуться к своим прежним родителям, но передумал. Если Джек еще раз попытается сделать что-то с собой, я хоть буду рядом и смогу надрать ему задницу, так что я остаюсь. Но теперь мне придется обдумать свое поведение с Джеком. И вообще подумать о нем. Во мне просыпаются противоречия, и мне с каждым днем все труднее и труднее разобраться в своих чувствах. Я его не простил, но теперь я совершенно не понимаю, как себя с ним вести. Я никогда никого не любил, и меня не любили, но теперь… Я не знаю, что мне делать…
Я теряюсь во времени и перестаю замечать, как дни сменяют друг друга. От Джека почти ничего не слышно. Он то запирается дома, то пропадает, то где-то пьет. Но хоть предупреждает родителей. И я перестаю за него беспокоиться. Нам не нужно пока встречаться. Мы оба должны осознать то, что чувствуем. А я, ко всему прочему, наверное, должен его простить. А получится ли? Не знаю… боль слишком глубоко. Ее не заглушить, но, наверное, можно утопить в океане другой боли. Или Джек забудет обо мне. Что ж, я подумаю над этим вопросом…
Вечер, тихо. Опять льет дождь, и я не хожу сегодня на улицу. Я сижу на окне в сумраке комнаты, наблюдая, как капли стекают по стеклу. Раздается щелчок дверного замка, и я слышу, как Грей раздевается в прихожей. Меня вдруг что-то настораживает, и я решаю выйти из комнаты. То, что я вижу, шокирует меня. Грей пьян. Он шатается и рьяно стаскивает с себя мокрую одежду. Но больше всего он зол. Это видно по лицу и резким, отрывистым движениям. Грей уходит на кухню и тут же возвращается с бутылкой виски в руке. А я стою в коридоре и не могу ни пошевелиться, ни что-то сказать. Он уходит в свою комнату, а я думаю идти к нему или нет. По всей видимости, произошло что-то серьезное, но я не могу оставить все так, как есть. Я не могу оставить его одного в таком состоянии. Я беру на кухне стакан и решительно топаю к Грею.
Он сидит в кресле. Взгляд направлен в никуда, и он только на автомате прикладывается к горлышку. А я подсаживаюсь к нему и молча протягиваю стакан.
- Уйди, - тихо просит Грей.
- Я тебя не оставлю, - также тихо шепчу я.
- Дай мне побыть одному! – срывается Грей, но, похоже, он просто не понимает, что говорит. То, что внутри него сейчас, рвется наружу, и он не может себя сдерживать.
Мы долго молчим, а потом я забираю у Грея бутылку и наполняю свой стакан. Медленно пью обжигающую жидкость, но почти не чувствую ее вкуса… А Грей вдруг кладет голову ко мне на колени и я ощущаю, как стремительно намокает ткань моих брюк. Что же случилось?... Я тихонько глажу брата по голове, успокаивая. В конце концов, когда рыдания немного стихают, я слышу судорожный шепот.
- Он… С другим… – и я тут же стремительно его обнимаю. Внутри меня опять начинает разверзаться черная бездна, и я стою на ее краю и смотрю вниз. Если сейчас позволить себе упасть, пути назад больше не будет. Но я никогда не останавливаюсь и не ищу пути обхода. Поэтому я вдыхаю полной грудью и отталкиваюсь от края… Все, преград на моем пути больше нет.
Я крепко обнимаю Грея, но пора действовать. Поэтому я осторожно высвобождаюсь из его объятий и ухожу, бросая на пороге: «Скоро вернусь…»
Я знаю, где живет Алекс – бывал у него несколько раз с Греем. Поэтому сейчас мне не составляет особого труда найти его. Еще с улицы я замечаю, что в его окнах горит свет, а это значит, все будет просто до безумия. Я поднимаюсь и звоню в дверь. Алекс открывает, и я молча вхожу. У него красные глаза и взгляд точно такой же, как у Джека, тогда, в больнице. Что ж, значит дело тут не в простой измене…
- Рен, что-то случилось? – голос Алекса абсолютно пуст и не наполнен никакими эмоциями. Похоже, что и этот предпочел бы сейчас остаться наедине с самим собой. Вот только я не позволю.
- А то ты не знаешь! – я, неожиданно для себя, срываюсь на злое рычание. – Мне плевать, что у вас там случилось! Но я его сейчас оставил там одного! И если он с собой что-нибудь сделает, я тебя никогда не прощу! Клянусь, я тебя убью!
- Рен… – только и может произнести Алекс. Ненависть в моих глазах пугает его, но я и не собирался с ним цацкаться.
- Бегом к нему!! – рычу я, и Алекса это окончательно выводит из ступора. Он молниеносно одевается и выскакивает за дверь, а я обессилено прислоняюсь к стене. Все. Если сейчас что-нибудь случится, я просто сорвусь, и без крови здесь не обойдется…
От раскрытой двери тянет холодом – Алекс так торопился, что она не захлопнулась. Я подхожу к двери, выглядываю на лестничную площадку и сердце тут же екает у меня в груди. Меня пробивает нервная дрожь, но я не могу пошевелиться – на лестнице стоит Джек…
Он спускается на площадку и вдруг ухмыляется, заглядывая мне в глаза.
- Резво твой дружочек убежал. Наверно в магазин за резинками? – зло спрашивает он, и меня опять колотит. Он что, решил, что Алекс – мой любовник?! С ума сойти… Но раз так…
- Угу… – елейным голоском тяну я и сладко потягиваюсь. Ненавижу, когда со мной разговаривают в таком тоне, а особенно, когда задевают моих друзей. – Надеюсь, он скоро, а то мне уже не терпится…
Я как бы невзначай провожу рукой по груди и не замечаю, как Джек бросается ко мне. Он вталкивает меня в коридор и захлопывает ногой дверь, а потом прижимает к стене и начинает стаскивать одежду. Все происходит так быстро, что я не успеваю даже отреагировать. А Джек матерится на ходу…
- Шлюха!! Значит, тебе я противен, а он – нет!! Ублюдок! Скольких еще ты обслуживаешь?!
Он приникает к моим губам и яростно целует, не давая возможности ни вырваться, ни ответить. А потом тянет в комнату и опрокидывает на кровать. Только не это…
- Ты только мой! Слышишь?! Я никому тебя не отдам! – рычит он и раздевается, удерживая меня под собой своим весом. А я молчу и даже не пытаюсь вырваться. Все будет так же, как и в прошлый раз, но сейчас я свободен и могу остановить его. Но я не делаю этого… Зачем? Будет только хуже… Тогда он просто убьет меня. Но это меня не пугает, да и не в этом дело. Просто и я не могу так больше… Я должен дать ему то, что он хочет. Пусть… Я не верю ему, я не верю в его чувства, но… Мне уже все равно. Я заталкиваю подальше свой инстинкт самосохранения и затыкаю гордость. Я устал. Пусть делает, что хочет. Джек зацеловывает мою грудь, оставляет на шее кровоточащие засосы, кусает соски и с силой трется о мой пах. А я не могу даже закрыть глаза, ощущая, как накатывают волны боли. Я тону в них… Джек входит в меня резко, одним толчком и начинает быстро двигаться. А я прокусываю губу, но даже не думаю кричать. Между ног становится мокро, и я рассеянно думаю о том, как объяснять Алексу окровавленные простыни. Джек кончает и наваливается на меня, и мне кажется, что я сейчас потеряю сознание, но перед глазами все проясняется, отзываясь на самый сильный последний толчок боли. Я медленно дышу, силой заставляя легкие выталкивать воздух. Я пытаюсь привыкнуть к боли. В конце концов, только она всегда была со мной…Дыхание Джека быстрое и рваное, но глаза закрыты, и я понимаю, что он просто отрубился. Похоже, это и для него стало апогеем стресса. Нервный срыв и тут же физическая разрядка. Неудивительно, что он потерял сознание. Я тихонько выбираюсь из-под него и встаю на ноги. По-моему, я слишком самонадеян – ноги подкашиваются, и я падаю обратно на кровать. Что ж, придется потихоньку… Я кое-как добираюсь до ванной. Долго лежу в воде, словно под горячим покрывалом, а потом не замечаю, как вырубаюсь сам. Темнота окружает меня и проясняется. Когда я открываю глаза, вода в ванной чуть теплая, но боли почти нет, и я снова пробую встать на ноги. Во всем теле слабость, но я могу сохранять вертикальное положение, и это радует. Я долго стою под душем, а в голове абсолютно пусто… Наконец, я выхожу из ванной и иду на кухню. Все равно я собирался здесь ночевать, так что не мешает проинспектировать шкафы Алекса на наличие спиртного. Нахожу початую бутылку водки, но сил идти искать сигареты уже нет, поэтому я беру сигареты Грея. Алекс не курит, но всегда держит пачку для брата. Так, она валялась где-то на подоконнике… Я осторожно сажусь за стол, но боль тут же дает о себе знать. Острые иглы пронзают все тело, и я тяжело дышу, но не двигаюсь. Я подчиняюсь ей… И почти наслаждаюсь… Я наполняю стакан, приваливаюсь спиной к стене и подтягиваю ноги к животу. Боль становится просто невыносимой, но я не меняю положение. В любом случае будет больно, но так – даже лучше. Я просто дождусь, когда боль переполнит меня, когда станет абсолютно нестерпимой, и выпущу ее на свободу…
Я медленно пью. Водка обжигает горло и растекается в груди колючими горячими шариками. Тоже приятно… От сигарет дерет горло и трудно дышать. Я полностью успокаиваюсь, как в старые добрые времена… Я усмехаюсь про себя и понимаю, что уже пора. Раз меня пробивает на смех в таком состоянии, значит, будет истерика. Будут и смех, и слезы, но они мне не нужны. Чтобы избавиться от боли у меня есть способ получше… В ящике стола я нахожу старое лезвие. Оно, конечно, тупое, но это и не играет особой роли. Не важно насколько это будет больнее. Я глубоко всаживаю лезвие в кожу и провожу им от запястья до локтевого сгиба. На обеих руках. Пересекая линии старых шрамов. Пусть… Я не задену крупные вены и нервы, но крови и боли будет достаточно. Я кладу локти на согнутые колени, позволяя крови свободно течь на пол. Я свободен… Такого сильного чувства эйфории я еще не испытывал. В этот раз меня «зацепило» особенно глубоко… Я медленно вдыхаю густой запах крови. В голове по прежнему пусто, и только тихий шорох капель отдается в ушах. Боль постепенно стихает… Вся боль. И душевная и физическая. Просто это – обманчивое впечатление, что вместе с кровью тебя оставляет боль души. Словно вместе с ней утекают в ничто все эмоции, все бессилие и отчаяние, вся злость и ненависть, вся жизнь… Но я не умру – раны не настолько серьезные. Я просто рождаюсь заново с каждой упавшей на пол каплей крови. Это сродни медитации. Я перестаю замечать время и пространство, погружаясь в себя. В свое тело и душу. Настолько глубоко, насколько мне позволит освободившееся пространство. То место, которое сейчас покидают боль и страдания… Я расслабляюсь, я плыву по течению, я живу… Возможно, кому-то это показалось бы ужасным, но для меня это не так. Это прекраснее многого, что я видел. Это интимнее, чем самые изощренные ласки. Это успокоительное, сильнее чем любые лекарства. И… да, это противно. Это больно. И это – ужасно. Но это позволяет мне жить. Дает мне силы держаться. Дарит мне успокоение и мир с самим собой и окружающими… Это – я.
Не знаю, сколько проходит времени, когда тихие шаги отвлекают меня от моего «внутреннего самосозерцания». Из-под полуприкрытых век я замечаю движение и перевожу взгляд на вход в кухню. Джек… У него абсолютно ошалелые глаза… Я еще никогда не видел, чтобы он был так напуган. На слабых ногах он подходит ко мне и падает на колени.
- Рен… Зачем… Ты… – еле шепчет он, осторожно касаясь моих ладоней. Ох, вот только не ему об этом спрашивать. Я ведь не ты, и не совершу самую большую ошибку в своей жизни.
- Уходи… – шепчу я, и устало отмечаю, что слезы все-таки будут, не понимая, что холодные струйки уже текут по моим щекам. – У-хо-ди.
- Рен… – Джек и сам собирается расплакаться, заглядывая в мои глаза. Он зло всхлипывает и бросается в комнату. Через пару минут он возвращается с аптечкой и начинает хаотично расшвыривать таблетки и пузырьки. Наконец, находит вату, смачивает ее водой, осторожно оттирает, уже запекшуюся, кровь на моих руках. Потом он достает бинт и накладывает повязку. Белые ленты плотно обхватывают руку и тут же пачкаются красным.
- Рен, - опять зовет он, но я не даю ему продолжить.
- Уходи, - твержу я, но парень, похоже, не знает меня совсем.
- Рен, прости меня…
- Убирайся прочь! – кричу я и плачу в голос. Навзрыд. Прижимая ладони к лицу, чувствуя, как раны опять наливаются кровью…
Джек замолкает, а потом разворачивается и уходит. Он быстро одевается, и как только я слышу звук закрываемой двери, меня прорывает опять. Я долго плачу и никак не могу успокоиться. От былого спокойствия и эйфории не остается и следа, и меня захлестывает новая волна боли. Боже… Сколько же ее будет?... За что я должен так страдать? Почему все это случилось со мной? Зачем он так…? Чего он пытается этим добиться? Разве это любовь?... Я уже ничего не понимаю…
Я сижу на кухне до самого утра. Не замечая, как рассветает и солнечные лучи начинают нещадно бить в окна. Только к полудню я понимаю, что мне не продлить это одиночество вечно. Жаль… Как бы мне хотелось остаться в этом заточении навсегда… Я медленно одеваюсь и принимаюсь за уборку. Боль во всем теле притупилась, но ходить еще трудно и руки покалывает. Ничего, мы это не раз проходили, справимся. Я вытираю кровь на кухне и убираю со стола. Бутылка пуста, и я теперь должен Алексу, а вот что делать с испачканной постелью, ума не приложу. Но ничего, Алекс меня поймет. А это значит, ему все придется рассказать. Черт… Если Грей узнает, он убьет Джека. Но это еще полбеды – если он увидит мои руки, он убьет меня. А вот это мне совсем не нравится. Но мне все равно придется идти домой…
У подъезда меня охватывает страх. А что если с Греем что-нибудь случилось? Или с Алексом? Я тогда сам не переживу… Я несусь по лестнице, еле попадаю ключом в замочную скважину и врываюсь в квартиру. А из кухни, как ни в чем не бывало, выглядывает Алекс.
- Рен, ты чего? – удивленно спрашивает он, а я вдруг замечаю, что на нем фартук, а из кухни доносится аромат свежего кофе, и начинаю совершенно безумно улыбаться.
- Испугался…. За вас…. – я вспоминаю, что на лестнице чуть не задохнулся, и начинаю тяжело дышать, а Алекс улыбается.
- Все в порядке. Ты как раз к обеду.
И я так счастлив, что забываю обо всем и бреду на кухню, стягивая на ходу рубашку. Все равно ни одной пуговицы на ней не осталось…
- О, привет! – Грей улыбается и с аппетитом уплетает мандарин. Чучело… – Мог бы хотя бы предупредить, что останешься у Алекса, а то мы ждали… Ждали… – корка мандарина выпадает из рук Грея и я понимаю, что совершил самую большую глупость в своей жизни. Я придурок! Я же совсем забыл, в каком я состоянии… Повисает молчание и я ощущаю два совершенно обжигающих взгляда на моем теле и руках. Да-а, картинка маслом, что называется… Шея в засосах, да что шея – вся грудь и живот в красных отметинах. Губы распухли и на руках… Два окровавленных бинта… Что сейчас будет…
- Откуда. Все. Это, - голос Грея, словно лед. Он встает из-за стола и идет ко мне, а я невольно пячусь назад и опускаю глаза.
- Это… – слова комом застревают у меня в горле, и я замолкаю. Но Грей и не собирается меня слушать. Он размахивается и с силой бьет меня в скулу. Я падаю на пол, но тут же пытаюсь встать. Алекс хватает Грея за руки и преграждает ему путь, а тот вырывается и кричит:
- Откуда это?! Ублюдок! Откуда?! Пусти меня, Алекс! Чертов гаденыш, что ты опять пытаешься сделать?!?!
А я не могу вымолвить ни слова, слезы катятся по щекам, и я просто сбегаю. Хватаю в коридоре куртку и выскакиваю за дверь. Мне никогда в жизни не было так стыдно…
Ну и вот… За что боролись, на то и напоролись. И я опять отсиживаюсь в парке. Глотая слезы и отчаянно всхлипывая… На мое счастье небо затянуло тучами, и прохожие поспешили из парка домой, боясь скорого дождя. А мне все равно… Опять… Что теперь делать? Что? Я совершенно не представляю… Я опять загнан в угол. Как мне теперь все это объяснять? Как мне искупать свою вину? Ведь в том, что произошло, виноват только я. Виноват в том, что довел Джека до такого состояния, да еще и спровоцировал… А в результате… Сорвался сам… Грей теперь ни за что не захочет меня слушать. Теперь он, наверное, меня ненавидит… Что бы я ни пытался объяснить, он не поймет и еще больше разозлится. Что же делать?...
Звонок в дверь раздается в тишине квартиры, как отчаянный вскрик. Алекс еле успокоил Грея, и теперь они оба молчали, размышляя над тем, что делать дальше. Алекс поднялся, чтобы открыть, но Грей его опередил. А вдруг это Рен? Нельзя позволить ему снова сбежать.
- Ты?... – Грей задыхается от гнева, видя на пороге Джека. Как этот ублюдок посмел сюда придти?!
- Рен… Дома?... – тихо спрашивает Джек. В конце концов, если его брат все о них знает, Джек сейчас не тот человек, которого бы они хотели видеть в своем доме.
- Нет. Но я полагаю, ты знаешь, почему он сбежал! – сердится Грей и хватает Джека за руку, втаскивая в квартиру. – И сейчас ты мне все объяснишь!
- Хорошо. Хотя бы это я должен сделать… – спокойно отвечает Джек и заходит, не глядя на ожесточенное и удивленное лицо Грея. То, что он сделал с Реном… Да, даже если у него и есть кто-то другой, Джек не имел права так с ним поступать! Он только все запутал и причинил Рену еще больше боли. Его руки… Когда Джек увидел кровь, его охватила паника. Рен не может так просто его оставить!... Потом, когда выяснилось, что Рен и не пытался покончить с собой, эти раны стали выглядеть еще болезненнее. А потом он его прогнал… И Джек… Он просто сбежал! Как он мог оставить его в таком состоянии?! К черту! Нужно было схватить его в охапку и ни за что не отпускать, даже если бы Рен вырывался и кричал. Теперь, он еще больше от него отдалится. Теперь он никогда не захочет быть с ним…
Они проходят на кухню и у Джека отвисает челюсть, когда он видит Алекса.
- Ты! Ты вчера был с Реном! – его охватывает безумная злость, хотя голос разума твердит, что сейчас совсем не время для ревности.
- Да. И что? – спокойно отвечает Алекс. – Точнее, это Рен был у меня. Нужно было уладить одно дело…
- Дело?! Теперь это так называется?! Как давно ты с ним спишь?! – не унимается Джек.
- Чего? – Алекс в недоумении. Чего себе напридумывал этот импульсивный недоносок?
- Алекс спит со мной, - раздается из-за спины Джека голос Грея. Джек медленно поворачивается к нему и удивленно смотрит в глаза, не веря. – Мы вчера… Сильно поругались. И Рен пошел к Алексу, чтобы поговорить с ним об этом и помирить нас. Он – мой любовник, и Рен тут ни при чем.
Джек обессилено садится на табурет. Вот и все. Теперь он окончательно его потерял…
- Я… Я увидел, как ты уходил от Рена… – тихо говорит Джек. – И подумал, что вы – вместе… Я приревновал. Я так обозлился… Что изнасиловал его…
- Что-о?! Что ты с ним сделал?! Ублюдок! – Грей хватает его за отвороты рубашки и зло рычит ему в лицо. – Я тебя убью!!
- Я не мог себя контролировать!... А он… Его руки все были в крови… Я не знал, что он способен на такое… – Джек уже даже не вырывается.
- Паскуда! Так это ты во всем виноват?! – Грей не унимается.
- Мы тоже в этом виноваты, - тихо произносит Алекс, и Грей недоуменно застывает.
- Грей, как ты не понимаешь… Рен… Ему слишком трудно напрямую выражать свои эмоции. Поэтому, он все держит в себе. Стресс копится, но всему бывает предел. И развязка в данном случае такова… – спокойно объясняет Алекс и смотрит на Грея. – Он ведь говорил тогда именно об этом… Но это и так не сложно понять. Все это время… Столько всего случилось. Мы с тобой, да еще и он… Неудивительно, что у него нервный срыв.
Грей отпускает Джека и садится за стол. Наливает в стакан виски и залпом выпивает. Боже, что же они все натворили…
- Он ведь рассказывал о своем детстве… Тебе не нужно было так реагировать, - еще тише говорит Алекс. – Кто теперь знает, на что он может решиться?
Джек и Грей одновременно вздрагивают и смотрят на Алекса, а тот только вздыхает.
- Где он? – Джек вскакивает из-за стола.
- Сбежал, - Грей не смотрит на него.
- Сбежал?! Почему? Что вы ему наговорили?! Что вы с ним сделали? – Джек срывается на крик и это еще больше усугубляет положение.
- А что с ним сделал ты?! Это из-за тебя он в таком состоянии!! – Грей тоже вскакивает и зло рычит на Джека.
- Успокоитесь оба! – повышает голос Алекс и тоже встает из-за стола. – Сейчас бесполезно выяснять, кто виноват. Давайте лучше поищем его…
…Я сижу на скамейке под густым деревом и смотрю в серое небо. Начинает смеркаться, и начавшийся дождь все никак не перестает. В голове пустота. И мне совершено не хочется ни о чем думать… Я слышу чьи-то быстрые шаги, и поднимаю голову, когда они останавливаются возле меня. Алекс?...
- Рен… Слава Богу, ты в порядке! – Алекс порывисто обнимает меня, а я недоуменно хлопаю глазами. Ну, не совсем в порядке, а причем тут это? Алекс устало садится рядом и переводит дух. Мы молчим, а потом я ляпаю первое, что приходит в голову.
- Алекс, я там… Постель тебе испортил… Кровь… И водку я выпил… – потерянным голосом говорю я. – Прости…
- Дурак! – смеется Алекс и опять меня обнимает. – Ну, разве об этом нужно беспокоиться?
Он гладит меня по голове, а я в который раз виню себя за этот глупый эгоизм. Все ко мне так хорошо относятся, а я продолжаю доставлять им неприятности. Ничему меня мои ошибки не научили. Ведь это уже было, как я мог снова оскорбить людей, которых так сильно люблю?
- Рен, пойдем домой, - тихонько просит Алекс, но я не думаю, что это хорошая идея.
- Нет…
- Пойдем. Никто не будет тебя ругать. А так мы заставим их еще больше волноваться.
- Их? – ну, Грей, это понятно, а кто еще? Неужели и отец об этом узнал?
- Грея и Джека. Он нам все рассказал…
- Джек… Рассказал?... – Боже, ну, какой же он дурак! Зачем он это сделал?!
- Да. Пойдем, - Алекс встает и тянет меня за руку. – Рен, не нужно больше убегать. Я понимаю, что с тобой происходит, но нужно объяснить это Грею. Он тебя слишком сильно любит, чтобы так просто простить. Поэтому пойдем, не будем усугублять положение…
И я просто подчиняюсь ему. В конце концов, Алекс прав: я не смогу вечно бегать от него. Мы идем домой, и Алекс вдруг начинает рассказывать об их прошлом. Как они познакомились, как жили, что чувствовали. И о Грее… О его чувствах… Его мать умерла. Отец вечно пропадал на работе, и заботы о сыне легли в основном на плечи бабушки. Он рос взбалмошным и диким ребенком. Необузданный, взрывной и неуживчивый характер лишили друзей и спутали со шпаной. Драки, гулянки, прогулы школы… Грей почти всегда был один… Только после встречи с Алексом, его душа обрела покой, - просто однажды вечером в темном переулке напали на 17летнего пацана, а Грей как раз проходил мимо… Теперь мне понятно, откуда у меня такая тяга к темным переулкам и приключениям. Но они, в конце концов, вместе, и я… С ними… И все счастливы… Но я не думал, что все будет так…
Дома Алекс заставляет меня принять горячий душ, а сам звонит Грею. Но у меня уже нет сил на разговоры. Я вываливаюсь из ванной и еле доползаю до кровати, мгновенно проваливаясь в глубокий сон. Пусть… Грей должен немного остыть. Но, может быть, Алекс поговорит с ним, и он не будет сильно меня ругать…
…- Как он? – запыхавшиеся Грей и Джек, стоят на пороге.
- В порядке. Спит, - отвечает Алекс и слабо улыбается, слыша синхронный вздох облегчения. Но, похоже, расслабляться еще рано…
- Ладно, с Реном я поговорю, но чтоб тебя возле него не было, - строго говорит Грей, поворачиваясь к Джеку.
- Ты не понимаешь!... – сердится Джек и не отводит взгляда от озлобленных глаз Грея. – Я его люблю…
- Это ты называешь любовью?! – срывается в ответ Грей, но Алекс тут же их перебивает.
- Тише вы! Разбудите, - Алекс встает между ними. – Об этом вы поговорите потом. А сейчас всем нужно остыть.
Повисает молчание. Грей и Джек меряют друг друга злыми взглядами, но Джек все-таки уходит. А Грей и Алекс садятся на кухне – нужно же хоть что-то решить…
Когда я просыпаюсь, в комнате полутемно. Мне кажется, что еще раннее утро, но будильник уверенно показывает, что время за полдень. Просто дождь не прекращается… Как и вся эта история…
Я приподнимаюсь на постели, но тут же падаю обратно. Голова раскалывается, горло распухло и даже дышать трудно. Только бы не заболеть… Я позволяю себе поваляться еще полчаса, но потом все-таки встаю. Нельзя же вечно оттягивать этот разговор…
Я умываюсь и топаю на кухню. Кружка горячего кофе и сигарета окончательно разбудят меня, прогонят головную боль и не позволят вконец потерять голос.
- Доброе утро, - Алекс улыбается, а Грей хмуро смотрит на меня.
- Доброе… – сиплю я и делаю первый обжигающий глоток, усаживаясь за стол: что ж, начнем «разбор полетов»?
- Грей, я…
- Не нужно, - останавливает меня Грей. Его голос спокоен и тверд, и это не сулит мне ничего хорошего. – Нам вчера все рассказал этот придурок, но это не значит, что я это так оставлю.
Грей взглядом указывает на свежие бинты на моих руках. Но я не буду оправдываться. Ничего уже не вернешь, я все равно не мог поступить иначе. Теперь, я могу лишь просить прощения…
- Прости… – я утыкаюсь носом в кружку и чувствую, как в горле поднимается противный ком. Только бы не заплакать… Это еще больше унизит меня в глазах брата. Подумает еще, что я пытаюсь его разжалобить. – Я не должен был этого делать, но… Я просто не могу справиться со всем тем, что внутри меня…
Алекс вдруг кладет мне руку на плечо и улыбается. Но я не думаю, что это так быстро кончится…
- Об этом ты будешь говорить не со мной, - откликается Грей и пристально смотрит на меня. – Но я тебя не прощу, если подобное повторится.
- Прости… – еще раз говорю я и опускаю голову еще ниже. Что же я натворил… Теперь, Грей никогда не будет мне доверять. Теперь, он постоянно будет за меня бояться. Теперь… Он, наверное, жалеет, что у него появился брат…
…Через пару дней я понимаю смысл фразы, оброненной тогда Греем: «Об этом ты будешь говорить не со мной…» А с кем? Все оказывается довольно просто - Грей записывает меня на прием к психиатру. Вот уж чего не ожидал… Он что, действительно думает, что я схожу с ума? Я, конечно, не в праве сейчас предъявлять ему какие-либо претензии, но и не могу так просто это оставить.
- Ты пойдешь к нему и точка! – зло твердит Грей.
- Нет!
- Ты пойдешь! Иначе я тебя силком уволоку!
- Успокойтесь оба! – останавливает нас Алекс. В этот момент звонит телефон, и Грей уходит из комнаты, чтобы ответить, а Алекс торопливо убеждает меня.
- Рен, ну, пойми же ты. Грей просто беспокоится о тебе. И не оставит все это так. Ты должен сходить к врачу.
- Нет. Я не больной, - упорствую я, но не могу не признать, что Алекс прав.
- Ты – не больной. Я сам будущий психиатр, и могу подтвердить это. Но ты должен сходить в больницу ради Грея.
- Почему я тогда не могу поговорить с тобой? – интересуюсь я, но и так знаю ответ.
- Рен, это не то. Во-первых, я еще не доучился и не могу оказать тебе квалифицированную помощь. А во-вторых… Грей просто не поверит ни мне, ни тебе… Ты же все прекрасно понимаешь, Рен, сейчас не время для гордости. Мы оба беспокоимся о тебе. Ты должен это сделать… – Алекс умоляюще смотрит на меня, и я подчиняюсь. Это будет платой за мои ошибки. И я вполне заслужил все то, через что мне придется пройти у этого врача…
В конце концов, я опять оказываюсь в больнице. Светлый кабинет психиатра нагоняет на меня тоску и нехорошие предчувствия. Мне придется выворачиваться наизнанку перед незнакомым человеком… Но я готов к этому. Я готов к этому ради брата.
Психиатр – темноволосый, приятный мужчина, лет 30. Он изредка поглядывает на меня, читая мою медицинскую карту, а потом неожиданно встает из-за стола и подходит к окну.
- Слишком яркое солнце… Все ведь уже ждут осени… – он задергивает штору, поясняя свое движение. В кабинете становится немного темнее. И я мгновенно чувствую облегчение. Так действительно лучше…
- Меня зовут Татсумура Осуру. А тебя – Рен, не так ли?
Я киваю в ответ, наблюдая за его движениями. Он садится на диван и приглашает меня:
- Садись, где тебе удобно.
Ну, ладно, раз так, то я не буду церемониться. Я нервничаю и мне действительно нужно расслабиться. Я разворачиваю к нему стул и сажусь возле стола, нетерпеливо ожидая, когда начнется «экзекуция».
- Не нужно так нервничать, я же не кусаюсь, - он подавляет легкий смешок и с интересом смотрит на меня.
- Просто я не каждый день изливаю душу незнакомым людям, - огрызаюсь я, а он еще шире улыбается.
- Ну, что поделать, раз твой брат настоял. Что же ты такого учудил, раз понадобилась моя помощь?
- Ничего такого, чего я бы не мог объяснить ему сам, - сердито бурчу я.
- А вот и нет. Если бы он тебя понял, не понадобился бы я. Ведь так? – он заискивающе смотрит на меня, а потом вдруг совершенно серьезно говорит. – Если ты хочешь, чтобы все разрешилось, тебе нужно все мне рассказать.
И я начинаю рассказывать… Я прихожу почти каждый день и излагаю ему всю свою жизнь. Что самое удивительное, он не удовлетворяется просто рассказом. Он комментирует почти каждое мое слово, объясняя, почему произошло так, а не иначе. Почему я чувствовал все это. Почему ошибался и почему поступал правильно. Сначала меня это жутко раздражало, но потом я начал понимать к чему он клонит и что хочет мне объяснить. Он просто видит все это в совершенно ином свете, и это заставляет меня задуматься над всем, что я ему говорю. Через месяц я не могу представить свою жизнь без этих сеансов. Осуру оказался неожиданно приятным и понимающим собеседником. Не только из-за своей работы, но и в жизни тоже. Я понял это и многое другое, потому что и сам люблю анализировать людей. Поэтому, мы совершенно искренне разговаривали с ним обо всем на свете. И абсолютно не замечали, как течет время… В конце концов, Грей перестал на меня обижаться, и все вернулось на свои места. Джека не видно, чему я предельно рад. Хоть мы и обсуждали с Осуру эту тему, но я еще не пришел к однозначному выводу. Я не знаю, простил ли Джека за то изнасилование или за то, что он использовал меня. Я не знаю, чувствую ли к нему хоть что-нибудь и смогу ли ему ответить. Осуру говорит, что для этого просто нужно время, но я сомневаюсь, что решу хоть что-то. Джек… Мне кажется, что мое первоначальное мнение о нем было не точным. Не знаю…
Я понемногу успокаиваюсь, и Осуру во многом мне помогает. Незаметно для обоих мы начинаем встречаться с ним и вне кабинета, а в один прекрасный вечер я просто остаюсь у него ночевать… Но я не знаю, что между нами происходит. Я не назвал бы это любовью, но такой глубокой привязанности я еще не испытывал ни к кому… Мы лежим в постели, и я пытаюсь осознать, что же произошло. А Осуру разглядывает мое озадаченное лицо и улыбается.
- Не нужно так много об этом думать. Секс – это тоже выражение чувств. Неважно каких. Например, когда ты зол, ты можешь кричать и ругаться, можешь плакать, можешь бить посуду. Здесь – то же самое. Можно ненавидеть человека, с которым спишь, можно любить…. А можно просто выражать свою привязанность к нему…
- Тогда, это нормально? – все-таки мне не очень верится, ведь я нынче стал геем.
- Да, дурачок… – Осуру запускает руку мне в волосы и гладит по голове. – Кстати, ведь в случае с Джеком было то же самое.
Я обдумываю это, и потом все-таки соглашаюсь.
- Ты решил что-нибудь насчет него? – спрашивает Осуру.
- Почему я должен что-то решать? – удивляюсь я.
- Потому что Джек так просто не откажется от тебя. Насколько я понял из твоего рассказа, он – довольно эмоциональная личность. Точнее, он вообще плохо себя контролирует. Возможно, именно поэтому, вы так тянетесь друг к другу, – объясняет Осуру, но я не понимаю, к чему он клонит.
- Ничего я к нему не тянусь! – сердито бурчу я и поворачиваюсь к нему спиной.
- Не ври. Тебе нужен именно такой, как он. Кто-то, кто поможет тебе выражать твои эмоции.
- А мне кажется, мне нужен ты! – я злюсь еще больше. И это он говорит после того, как мы переспали!
- Чтобы я всю жизнь слушал твое нытье? – смеется Осуру и обнимает меня, когда я пытаюсь сесть от возмущения. – Шучу, шучу! Успокойся!
Мы долго целуемся, но мне не дают покоя его слова обо мне и Джеке. Он что, серьезно?
- Мы понимаем друг друга, как лучшие друзья. На этом отношений не построить, - вдруг тихо говорит Осуру, когда мы, наконец, останавливаемся. – Рано или поздно, мы встретим того, кто полностью займет наше сердце… И тогда… Будет лишь напрасная боль расставания и пустая вина друг перед другом…
Осуру смотрит мне в глаза так, будто спрашивает, понимаю ли я, о чем он говорит. Но я понимаю. Теперь… Я действительно понимаю все, о чем мы с ним говорили.
После той ночи мы продолжаем встречаться и изредка спим вместе. Теперь, я понимаю Осуру и его отношение ко мне. Он просто дал мне то, в чем отчаянно нуждалась моя душа всю свою жизнь. Любовь, признание, ласка, забота и понимание любимого человека… То, чего мне не хватало, чтобы быть единым целым с самим собой. И за это я ему бесконечно благодарен… Пусть даже моя душа и не излечена до конца, но теперь я знаю что делать, чтобы вылечить ее самому.
Мы гуляем с Осуру по городу. Мне так хорошо и спокойно рядом с ним, что я перестаю замечать, что происходит вокруг нас. Как оказывается, зря. Потому что в каком-то переулке мы лоб в лоб сталкиваемся с Энжи и Джеком. Энжи, конечно, тут же виснет у меня на шее со словами приветствия, а я не могу оторвать глаз от Джека. Его холодный взгляд пронзает меня насквозь и что-то внутри меня рушится. Мы молчим, а потом Джек вдруг разворачивается и уходит прочь.
- Эй, Джеки! Ты куда?! Э-э-эй!... – несется вдогонку голос Энжи, но Джек даже не оборачивается, исчезая за поворотом.
- Это Джек? – Осуру внимательно смотрит на меня.
- Да, - отвечаю я и, наконец, отлепляю от себя Энжи.
- Не думаешь, что пора решить этот вопрос? – спрашивает вдруг Энжи и совершенно серьезно смотрит на меня. Я перевожу взгляд с него на Осуру, а тот улыбается и кивает.
- Иди, давай, - смеется Осуру и хлопает меня по плечу.
- Прости… – шепчу я. Ну, нельзя же так просто…
- Иди, иди. Но учти: если вернешься ко мне, принимать буду только за деньги. Сколько можно тратить время впустую? – продолжает шутить Осуру, и я понимаю, что с ним мы действительно навсегда останемся лучшими друзьями. Я киваю и спешу вслед за Джеком. Энжи улыбается и вдруг переключает свое внимание на Осуру.
- Эй, дядя! А ты что, любовник Ренни?
- Какой я тебе «дядя»? – смеется Осуру, хватает Энжи за щеки и растягивает их. – Какой это я ему любовник? Мальчик, ты сходишь с ума и тебе срочно нужно лечиться. А я как раз вра-а-ач…
Я оглядываюсь и смотрю, как они уходят. Надеюсь, с Осуру все будет в порядке… Меня терзают сомнения, но еще больше страх за Джека. Что-то мне подсказывает, что он опять что-то отчудит. И я боюсь, что он больше не будет рвать и метать или пытаться меня изнасиловать… Я просто обязан положить этому конец.
…К вечеру я облазил все переулки и все места, где мы побывали с Юузи, но нигде не нашел Джека. Все его дружки говорят, что не видели его. И это заставляет меня нервничать еще больше. Наконец, совсем выдохшись, я иду к своему дому. Черт, где же может быть этот придурок? Неожиданно возле дома я натыкаюсь на Алекса, но он не дает мне даже поздороваться, сходу огорошивая:
- Рен, что случилось? Я недавно видел Джека - он в таком состоянии, что я даже побоялся к нему подходить… – торопливо говорит Алекс.
- Где он? Ты видел, куда он пошел? – спрашиваю я.
- Да, вроде как он бесцельно шатался… – неуверенно произносит Алекс. – Что-то случилось?
- Он просто увидел нас с Осуру… – устало говорю я и усаживаюсь на скамейку возле дома.
- Ну, тогда все ясно… – понимающе вздыхает Алекс и садится рядом. – Как думаешь, что он теперь будет делать?
- Без понятия, - я закуриваю и поднимаю лицо к небу. Опять начинает накрапывать дождь… – Но, надеюсь, не опять пытаться покончить с собой…
- Кто знает, кто знает… – тихо говорит Алекс, а я все также смотрю в небо. И тут меня осеняет… Сигарета падает из рук, когда внутренний голос начинает вопить от догадки, и я срываюсь в подъезд. Я не слышу взволнованных криков Алекса, несясь по лестнице. Дурак! Какой же я дурак! Именно это он и попытается сделать! Покончить с собой… Прыгнув с крыши моего дома! Тот же идиот! Нехорошее предчувствие накрывает меня с головой, когда я вижу сломанный замок двери на крышу. Черт, ну, точно ведь… Я выскакиваю на крышу и оглядываюсь по сторонам. Дождь усиливается, и на высоте 9 этажей гуляет сильный ветер. Я торопливо шагаю и, наконец, замечаю у самого дальнего края крыши темный силуэт. Слава Богу, он все еще…
Джек стоит на самом краю за ограждающими перилами и смотрит в небо. Я медленно приближаюсь, но его голос останавливает меня.
- Не подходи.
- Опять пытаешь сбежать? – зло спрашиваю я, но Джек не дает мне продолжить.
- Это ты от меня бегаешь.
- Тогда может, прекратим? – забрасываю я пробный камень.
- А что, по-твоему, я пытаюсь сделать? – тихо говорит Джек и оглядывается на меня. В его глазах опять нестерпимая боль и пустота. Господи, что же мы друг с другом делаем?...
- Отойди оттуда, - твержу я, но Джек стоит на своем.
- Не подходи, - и это еще больше меня злит. Хватит, я больше не позволю тебе помыкать мной! Я шагаю к нему, но Джек тут же делает предупреждающий жест и вдруг оскальзывается. Мое сердце проваливается в пустоту, но я не обращаю на это внимания, успев схватить Джека за руку. Я с силой тяну его на себя, но этот придурок еще и вырывается!
- Пусти!
- Нет! – кричу я и дергаю его что есть сил. Джек запинается за перила и падает на крышу передо мной.
- Ублюдок! – все, теперь, когда опасность миновала, я выскажу ему все, что о нем думаю! – Опять пытаешься повесить всю вину на меня?!
Джек поднимается, но теперь в его глазах злость, и это еще больше подначивает меня. Я размахиваюсь и от души врезаю ему по морде.
- Не надоело строить из себя «бедную овечку»?!
- Заткнись! Ты ведь знаешь, что я к тебе чувствую. Но продолжаешь меня мучить! – огрызается в ответ Джек.
- Кто кого еще… – приступ злости проходит, и я понимаю, что так ничего не решить. Мы просто опять поругаемся.
- Ты с ним спишь? – вдруг спрашивает Джек, и меня опять пробивает нервная дрожь. Ну, разве сейчас это самое главное?!
- Спал. Сейчас мы просто друзья, - спокойно отвечаю я ему, но Джек вдруг разворачивается и опять идет к краю. О Боже, ну, что за идиот!
- Хватит! – я хватаю его за руку, но Джек больше не вырывается. Я разворачиваю его лицом к себе и вдруг замечаю слезы в его глазах.
- Почему? Ведь я не нужен тебе… – убитым голосом говорит Джек и делает шаг назад, но я тяну его к себе и решаю больше не тратить время на разговоры. Я тянусь к его губам и осторожно целую, а Джек застывает в изумлении, совсем как я, когда он впервые меня поцеловал…
- Теперь понятно почему? – судорожно выдыхаю я, отпуская его рот. Несколько мгновений Джек смотрит на меня и до него, наконец, доходит. Он порывисто обнимает меня, крепко прижимая к себе.
- Я люблю тебя… – тихо говорит он, но я не позволю ему оставить за собой последнее слово.
- Потому что… Я, возможно, чувствую то же, что и ты… – также тихо говорю я и обнимаю его в ответ. Все, я сдался окончательно и бесповоротно. Мы ненавидели друг друга, презирали, насмехались… Теперь… Мы можем только любить друг друга.
Возможно, Осуру был прав, говоря о том, что мы должны быть вместе. Ведь все в жизни так и происходит: мы можем быть счастливыми, только получая то, чего хотим. И не важно, сколько придется отдать, но то, что мы берем взамен, не оставляет никого равнодушным. Мы можем плакать и смеяться, мы можем любить и ненавидеть… Но только если у нас есть то, чего мы желаем всем сердцем, мы можем быть счастливы… Теперь, я понимаю это как никогда. Даже если мы не будем счастливы с Джеком, меня это не пугает. Пока есть то, чего я хочу, я буду жить. А это значит, что я когда-нибудь найду свое счастье…
«…Пусть даже разорван мир пополам…
И душа захлебнулась от крови…
Я был свободен подобно ветрам,
Не зная ни страха, ни смерти, ни горя…»
И душа захлебнулась от крови…
Я был свободен подобно ветрам,
Не зная ни страха, ни смерти, ни горя…»
*Конец* наконец-то.... ^^
-
-
20.03.2010 в 18:16дествительно потресаюшее и глубокое произведение
-
-
20.03.2010 в 19:13-
-
24.03.2010 в 02:20Спасибо огромное!
-
-
24.03.2010 в 07:57-
-
27.03.2010 в 00:28-
-
27.03.2010 в 10:08-
-
03.04.2010 в 08:40Вызывает совершенно неоднозначные эмоции от раздражжения до тихой грусти...
Но одно могу сказать точно - спасибо за создание такого интересного и нестандартного персонажа как Рен... Было отлично - провести с ним эти несколько часов...
-
-
03.04.2010 в 08:45Вам спасибо, что читаете и комментируете!!
-
-
09.04.2010 в 00:45-
-
09.04.2010 в 07:59-
-
15.05.2010 в 19:31-
-
15.05.2010 в 20:26-
-
23.09.2010 в 22:06Огромаднейшее Спасибо!!!
-
-
23.09.2010 в 22:28-
-
07.10.2010 в 19:50-
-
07.10.2010 в 20:35-
-
07.10.2010 в 23:01Вам спасибо, за прочтение и отзыв!